— Ого, какой клевый чепчик! — раздалось сзади. Опять этот придурок Вовик со своими дурацкими шутками. На математике он минут двадцать тыкал Ники в спину карандашом, Ники шипела и ругалась, а он ржал как конь. После урока схлопотал по тыкве, а сейчас явно нарывался на вторую плюху.
— Отвали, — не оборачиваясь, огрызнулась Ники. Шапку она решительно сорвала с головы и запихала в сумку. Лучше подхватить менингит, чем так позориться.
Вовик не отставал.
— А это что за бандура? — спросил он, протягивая руку к гитаре в клеенчатом чехле. — Контрабас? Покрышкина, дай поиграть!
Ники молча его оттолкнула и принялась повязывать шарф.
— Это не ты случайно у метро «Пионерская» по вечерам на скрипке играешь? — невинно поинтересовался кто-то из Вовкиной компании. Остальные тут же подхватили хохму:
— Точно, она! Только не в этой куртке, а в таком дырявом пальто и валенках, чтобы больше подавали!
— Нет, у нее два пальто — одно грязное, другое дырявое, она их на работу по очереди надевает. Это униформа такая.
— Ну и как, Покрышкина, хорошо зарабатываешь?
— А я видел, как один нищий отошел от метро к ларькам, сел в машину и уехал. Представляете? Может, она уже на «мерсе» катается?
— А что исполняешь? Русский шансон?
— Сбацай нам чего-нибудь!
Ники, не отвечая на насмешки, повесила гитару на плечо, обогнула компанию парней и побежала к выходу. Гитара была такая громоздкая и неудобная, что Ники казалось — она тащит на плече комод. В дверях гитара ударилась о косяк, и по вестибюлю поплыл жалобный звон. Сзади донесся взрыв хохота.
«Вот гады! — стиснув зубы от злости, Ники выскочила на улицу. — Как им не надоест издеваться? Чтобы я еще хоть раз показалась в школе с гитарой…»
На улице уже стемнело. Падал редкий снег, искрясь в лучах фонарей. С обеда заметно похолодало. У Ники моментально замерзли уши. Волосы, хоть и густые, почти не грели. «Нужен подшерсток, — подумала Ники. — Как у зверей. Ничего, если мать не купит мне нормальную шапку, то он скоро вырастет. А не вырастет, тем хуже маме. Заболею, ей же со мной потом возиться».
Попытки подобрать песню с Леннаучфильма и последовавшие за этим удивительные сны привели к неожиданному следствию: Ники отправилась в местный «дом творчества юных» — да и записалась там в кружок игры на гитаре. Первое занятие ей очень понравилось. Преподаватель, приятный молодой человек, гитару одобрил, только посоветовал натянуть нейлоновые струны вместо металлических и научил двум видам перебора. Мама против кружка не возражала, хоть и вздыхала по поводу расходов. Позвонила бабушка, та идею с гитарой не одобрила в принципе: «Будет теперь по дворам с парнями шляться, вместо того чтобы уроки учить!» Ники с удовольствием представила себе, как шляется по дворам с кем-нибудь типа Рэндома и Нафани, и бабушкины слова, как всегда, проигнорировала.
До «дома творчества» от дома было три остановки, от школы — четыре. Ники вышла на Ланской и еще издалека заметила девяносто восьмой автобус. Прикинув расстояние до ближайшей остановки, она перешла на бег. Бежать с рюкзаком на одном плече и гитарой на другом было страшно неудобно: гитара била по спине, рюкзак сползал, — но Ники сделала рывок и в последний миг успела вскочить в дверь. Тяжело дыша, она помахала кондукторше проездным билетом и плюхнулась на сиденье. Щеки ее горели, с волос на воротник сыпался снег. Ники рассеянно оглядела салон автобуса, устроилась поудобнее и отвернулась к окну, за которым пробегали световые конусы фонарей и темные прямоугольники домов.
Так уж получилось, что у Ники друзей в школе не было. И вообще у нее с ровесниками отношения как-то не складывались, колеблясь от равнодушного отчуждения до откровенной травли. Это повторялось каждый раз, как она попадала в новое место: в детском саду, в школе… О том, что было, когда она ходила в бассейн, даже вспоминать не хочется… Почему? Ники понять не могла. Ничего плохого она вроде никому не делала, ничем от других особенно не отличалась… Она уже начинала думать, что на ней какое-нибудь проклятие, когда познакомилась с ребятами из «Утра понедельника» и подружилась с Нафаней. «Как мне тогда повезло!» — в который раз подумала Ники, вспоминая, как она вломилась к ним в гримерку за автографом. Несколько месяцев назад в школе устроили дискотеку, и группу «Утро понедельника» пригласили на ней поиграть. Одно время пошла такая мода: под записи плясать непонтово, а вот под живую музыку — круто. Нафаня когда-то учился в этой самой школе, потому и согласился выступить по старой памяти. А потом Ники увидела Рэндома и — главное — услышала, как он поет, и у нее снесло крышу. Во время перерыва ноги сами принесли Ники в гримерку. Посреди маленькой комнатушки сидел на табуретке кумир — Рэндом — и тихонько бренчал на выключенной электрогитаре.
— Чего смотришь? — спросил он Ники, не переставая играть.
Ники таращилась на него как зачарованная. Рэндом казался ей высшим существом, пришельцем из другого мира. Про автограф она сразу забыла.
— Заходи, — пригласил ее высокий худой парень. Это был Нафаня. — Чаю хочешь?
Ники, в глубине души уверенная, что «звезды» с ней не станут даже разговаривать, была потрясена. Она взяла стаканчик с чаем и села в уголке, пожирая Рэндома взглядом.
— Ого, какие глазищи, — восхитился Нафаня. — Глянь, Рэндом. Как у лемура.
Рэндом хмуро покосился на девочку.
— Печенья ей дай, — буркнул он. — У меня в сумке, в наружном кармане.
— А на этой гитаре трудно играть? — робко спросила Ники.
— Что, хочешь поиграть? А ты умеешь?
— Нет, — призналась Ники и впала в грусть. — У меня и гитары нет.
Нафаня тут же ее пожалел. Он вообще был сострадательный к разным мелким беспомощным существам.
— В принципе, ничего сложного, было бы желание. Я бы тебя поучил. Хочешь, приходи как-нибудь к нам в студию.
— А можно? — затаила дыхание Ники.
— Нафаня! — укоризненно произнес Рэндом.
Нафаня, ничего не ответив, подмигнул Ники, подхватил барабанную палочку и ловко завертел ее в воздухе.
— Ты и на барабанах умеешь? — восхищенно спросила Ники. — Или только тот, толстый?
— Кто тут толстый? — раздался голос в дверях. Вошел Михалыч. — Это еще что за пигалица тут отирается?
Ники испугалась и съежилась в своем углу. Нафаня радостно захохотал.
— Видишь, до чего ты докатился? Уж если даже фанатки считают тебя толстым, значит, так оно и есть.
— Я не толстый, — возразил Михалыч, — я солидный. У барабанщика должно быть брюхо. Для резонанса.
Ники не удержалась, прыснула от смеха.
— Ты глянь, как она смеется! — воскликнул Нафаня. — Как рулетка в «Брейн-ринге»! А давайте возьмем ее бэк-вокалисткой!
— Нафаня! — простонал Рэндом.
