Аке опустил секиру и щит.
— Он сказал: заберите его. Бой закончен — теперь будем разговаривать…
Ахти даже не был ранен. Но помяли его изрядно, швырнув с размаху о каменистую землю, а потом придавив когтистой лапой. Хорошо хоть кости остались целы. Перелом ноги или хребта означал бы для Ахти конец путешествия, да и вообще — конец. Все время, пока Ильмо и Калли возились с пострадавшими, приводя в сознание Ахти и отпаивая «морозной настойкой» Йокахайнена, оборотень терпеливо ждал, усевшись перед крыльцом в десятке шагов от Аке. Тот на всякий случай караулил дверь, не сводя с него глаз. Уж больно страшен был оборотень, чтобы поворачиваться к нему спиной. Хотя все предосторожности, конечно, были напрасны: ведь они проиграли ему вчистую. Оборотень был хозяином положения и сам прекрасно это понимал.
— Опусти секиру, парень, — послышалось его насмешливое ворчание. — Если б я хотел, я бы убил вас всех в тот день, когда вы развлекались на бревне.
— Он уже там за нами следил! — слабым голосом воскликнул Ахти, приподнимаясь на волчьей постели.
— Ага, — подтвердил оборотень. — Я сидел как раз в том буреломе, куда ты свалился. Еще немного — и угодил бы мне на спину.
Ильмо выглянул за дверь.
— Аке, — попросил он, — спроси его, управляет ли им луна.
— Да, — снова ответил оборотень. — Это сейчас я почти человек, а в полнолуние превращаюсь в настоящего волка. Так что вам повезло. Дней через десять разговор у нас был бы короткий… Точнее, вообще никакого.
— А может, это не нам, а тебе повезло? — снова подал голос Ахти. — Похоже, тебе от нас что-то надо. Или просто поговорить не с кем?
В пасти оборотня на миг блеснули клыки.
— Ты слишком плохой воин для такого хорошего меча. Кто не способен ответить за свою дерзость, тот должен быть скромнее.
— В отряде ярла Данварда Доннара, — возмущенно отозвался Ахти, — меня считали непоследним бойцом!
Ильмо оглянулся и показал другу кулак:
— Ахти, заткнись. Аке, скажи оборотню, пусть говорит. Да спроси его, знает ли он язык карьяла? По-вашему, я понимаю одно слово из пяти.
Оборотень так и сидел в некотором отдалении, полускрытый темнотой. Ильмо подумал, что теперь он старается не пугать их попусту. «Неужели мы в самом деле ему зачем-то нужны?»
— Он говорит: «Зачем мне знать язык рабов?» — перевел Аке.
— Вот теперь вижу, что он в самом деле варг, — хмыкнул Ильмо. — Значит, Аке, ты будешь переводить. Спроси его, как он стал оборотнем и почему поселился здесь?
Так они и разговаривали: оборотень говорил, Аке переводил, Ильмо слушал и делал выводы…
— Мое имя Хиттавайнен, — начал свой рассказ оборотень. — Разумеется, не с этим именем я родился, и не им меня нарек отец. Этим именем я заклят. А как это случилось — долгая история. Много лет назад — гораздо больше, чем вы можете представить, — я был известным берсерком. Пожалуй, слишком известным. Моя слава обгоняла меня, и никто не хотел иметь со мной дела — ни враги, ни друзья. Родичи прогнали меня, ни один ярл не хотел принимать меня в свою дружину. И однажды, обозлившись на весь свет, я подумал: почему бы мне не наняться в Похъёлу? Едва ли этих крылатых колдунов, что поклоняются богине смерти, смутит то, что я стал слишком хорошим воином даже для моих свирепых сородичей!
Я прибыл морем в Луотолу, владение рода Ловьятар, и его глава, ведьма Лоухи, охотно приняла меня на службу. Она была со мной так приветлива, как ни с кем из людей и мало с кем из родичей. Вскоре она сделала меня своим любовником. Поначалу мне льстило внимание владычицы этих мест. Я не замечал высокомерия тунов и не видел, что живущие в Луотоле варги смотрят на меня как на покойника. Если бы я знал тогда, что она затевает!
Шло время, и понемногу мне открылись неприятные стороны моего положения. Я вовсе не стал соправителем Похъёлы, как поначалу самонадеянно воображал, а как был, так и остался ничем, временной игрушкой Лоухи. Так ко мне относились и прочие туны. Когда я смотрел на них снизу, крылатых, рассекающих небо, меня мучили злоба и зависть. Путь в гнездовья Лоухи для меня был закрыт. Я — червь, ползающий у подножия скал, они — словно крылатые полубоги…
Вот тогда я, не без помощи Лоухи, и додумался до того, чего она так долго от меня добивалась. Я попросил ее прибегнуть к магии Калмы, чтобы превратить меня в оборотня по-настоящему. Чтобы стать таким же, как туны, — могущественным существом, взявшим лучшее от человека и хищного зверя. Так и случилось. Я сам, по своей воле, отрекся от богов своего народа и отдал себя во власть Калмы. Был проведен кровавый обряд. Я узрел Калму, черную старуху Хорна, — сейчас уже и сам не помню, во сне или наяву. Она забрала у меня имя и закляла меня именем Хиттавайнен. После той ночи мое тело начало меняться…
Довольно скоро выяснилось, что Лоухи меня обманула. Я был ее жертвой Калме; богиня смерти отдала меня в рабство своей дочери-ведьме. Да, я стал оборотнем, я обрел силу зверя и неуязвимость для похъёльской магии — только вот менять обличье по своему желанию, как туны, я не могу. Туны прикидываются людьми, если захотят, — я этого лишен. Главное же, я не могу покинуть эту долину и ее ближайшие окрестности. Дело в том, что Лоухи, как оказалось, проверяла на мне какое-то новое заклятие. Она собиралась создать целую армию таких оборотней, как я, но сама испугалась того, что вышло, и ограничилась мной. Да еще и убрала с глаз подальше, чарами привязав к предгорьям Врат Похъёлы, которые я уже много лет сторожу, словно цепной пес…
— Узнаю Лоухи, — заметил Йокахайнен, выслушав перевод рассказа оборотня. — Как это на нее похоже: ввязаться в дело, которое ей не по силам.
— А потом все остальные расхлебывают то, что она успела наворотить, — кивнул Ильмо. — Но ты так и не сказал, Хиттавайнен, чем мы можем тебе помочь в этом деле?
На этот раз оборотень заговорил медленно, взвешивая каждое слово:
— Я за вами давно слежу. Уже несколько дней слушаю ваши разговоры. Знаю, куда вы идете и зачем. Безрассудный замысел. Я бы сказал — безнадежный… Но в этом рыжем охотнике течет кровь богов, и с вами — их благословение. Боги видят дальше, чем люди, и их покровительство — великая вещь. Я-то знаю. Мне нет дела до сампо, чем бы оно ни было. Но если боги послали вас в этот безумный поход, значит, у вас есть надежда… Выходит, она есть и у меня. Будь вы обычными райденами, ваши скелеты уже давно висели бы на моей священной сосне.
— Зачем же ты на нас напал? — не выдержал Ахти, который к тому времени уже встал с постели и стоял в дверях вместе с Йокахайненом. — Повеселиться хотел, да?
— И это тоже, — не стал возражать оборотень. — У меня тут скучновато. Уже много лет никто не ходит — охотники повывелись, колдуны больше не стремятся за богатствами Похъёлы, саами как-то про меня узнали — и теперь мои края обходят, карьяльские племена не переселяются на север, а наоборот, уходят к югу. А кроме того, я хотел посмотреть, на что вы способны.
