Позади Лоухи застыли родичи-туны, свита и охрана. Одеты они были, на первый взгляд, неказисто — в косматые серо-сизые плащи от шеи до пят. Однако любой, кто хоть раз видел тунов вблизи, сразу понял бы, что это никакие не плащи, а мощные крылья. Похъёльские оборотни, распушив перья, наслаждались током ветра. Людям он казался смертоносно-холодным, тунам был — ласковым бризом. Все они были схожи между собой: длинные бурые или сизые волосы, схваченные железными обручами, пронзительные аметистовые или черные глаза, смуглая кожа с синеватым отливом, тонкие птичьи черты, почти безгубые рты. Маховые перья охранников украшали острые железные накладки, лица скрывали легкие клювоголовые шлемы, руки — когтистые латные перчатки. Рядом с Лоухи стоял мальчик-подросток, черноволосый, в иссиня-черных перьях. На плече у него висело кантеле в чехле — не костяное, а обычное.
— Смотрите! Чайки! — воскликнул он первым, указывая куда-то в пустоту моря и неба. — Впереди земля!
Остров возник, словно видение. Растаяла дымка, и вдруг появился он — огромная одинокая гора среди моря. Издалека была видна полоса белой пены — там, где скалистые берега встречались с волнами. Над пеной с криками летали чайки. Выше росли сосны, цепляясь корнями за каждый уступ. Над зеленой полосой сосняка высилась гора. Поросшая кустарником, словно древний ствол — мхом, она круто уходила вершиной в облака.
— Ого, какая высокая! — задрав голову, с восхищением воскликнул мальчик-тун. — Жалко, что небо в тучах. Не увидеть, насколько она высока.
— Ее вершины никто не видел, кроме богов, Рауни, — ответил колдун. — Она уходит к звездам.
Если бы туны вздумали обернуться, их бы наверняка позабавило, как потрясены увиденным наемники-варги. Бьярни и Олоф трясущимися руками нащупывали амулеты, бормоча имена богов-покровителей. Аке на всякий случай упал на колени.
— Хар Одноглазый! — наконец выговорил Олоф. — Это же Мировое Древо Иггдрасиль! Один из трех его корней, что растет из Мидгарда!
[4]
Чуть ли не впервые в жизни варги по-настоящему перепугались. Среди смертных у них достойных соперников не было, но оскорбить богов — совсем другое дело! Боги варгов были кровожадные, злопамятные и мстительные — такие же, как они сами.
Но тунам не было никакого дела до переживаний наемников. Они с удовольствием разглядывали остров, словно он уже стал их собственностью.
— Вот она, перед нами — Звездная Ось, на которой крутится колесо мира, — с торжественным видом произнес Филин. — Здесь не бывает смены дня и ночи. Здесь не движется само Время!
— Я уж и не надеялась, что мы сюда доберемся, — ехидно сказала Лоухи. — Думала — заблудимся, как в прошлый раз. И в позапрошлый.
— Да если бы не мое магическое искусство, что провело нас меж двух миров невредимыми…
— Да если бы не подсказки Алчущей Хорна, с которой я — именно я! — расплатилась своей кровью…
— Жутковато здесь, правда? — невзначай перебил их мальчик. — У меня даже перья дыбом!
Чародей и колдунья замолчали. Лоухи покосилась на Филина и язвительно улыбнулась.
— Это божественное место, — кашлянув, объяснил колдун. — Оно не для смертных. Каждый шаг по этой земле — дерзкое вмешательство в замысел мироздания.
— Правда, что оттуда даже днем видна Полярная звезда?
— Ступица мирового колеса, — уточнил колдун. — Так оно и есть.
— Везет же тебе, укко
[5]
Филин — увидишь все собственными глазами! Взял бы меня с собой на остров, а?
При этих словах Лоухи едва заметно вздрогнула. Но колдун не заметил этого. Он добродушно сказал мальчику:
— Будь я уверен, Рауни, что от тебя будет хоть какая-то польза, я бы тебя взял. Но пока твоя игра на кантеле оставляет желать лучшего…
— Ну что ж, я по крайней мере видел Мировую Ось с драккара, — беспечно сказал Рауни. — Сестренка лопнет от зависти, когда я вернусь и расскажу ей!
Колдун похлопал мальчика по худому плечу и повернулся к Лоухи.
— Приступим, — сказал он. — Давайте для начала попробуем подойти поближе к острову и выгрузить рабов.
В прибрежных рифах кипел прибой. Едва взглянув на него, Бьярни заявил, что пристать к берегу нечего и пытаться. Обойдя остров, издалека высмотрели место, где берег полого спускался к воде, но добраться до него на драккаре не было никакой возможности.
Филин тронул струны своего зловещего кантеле и тихо запел, но сразу же оборвал пение.
— Бесполезно, — сказал он. — Я сам себя не слышу. Бросайте якорь.
Корабль встал на якорь шагах в ста от берега. По приказанию колдуна Олоф поднял всех рабов с их скамеек у весел. Саами столпились в середине драккара — низкорослые, тощие, узкоглазые.
— Всех за борт! — приказал Филин. — Пусть добираются вплавь!
Олоф прикусил язык — так захотелось спросить: «А обратно-то как без гребцов пойдем?»
Саами с ужасом глядели в свинцовую воду, полную плавающей ледяной крошки. Тун-охранник, с ног до головы в железе, сказал с насмешкой:
— Волны невелики, вода теплая, берег близко. Доплывете! Прыгайте сами, не то поможем!
Мальчик-тун тоже был удивлен. Он провожал глазами рабов, словно кто-то высыпал в море мешок доброй еды.
— Мама, мы потратили столько сил, чтобы добраться сюда, — обратился он к Лоухи. — Как мы восстановим их на обратном пути?
— Если ты голоден, охоться — море полно пищи, — резко ответила Хозяйка Похъёлы. — Или ты хочешь стать безумным утчи и скитаться по Вечному Льду до самой смерти?
[6]
Рауни виновато потупился. Лоухи смягчилась.
— Если мы добьемся успеха, будем дома еще до заката! В серых волнах, в белой пене среди скал мелькали головы плывущих саами. Лоухи проводила их равнодушным взглядом и повернулась к колдуну. Только она и Филин знали, что предстоит делать.
— Ты подготовил Вместилище?
Филин подал знак. Ученик принес объемистый кожаный мешок и с поклоном передал ему.
— Что там у тебя? — с любопытством сунулся Рауни. — Голова деда?
