— Дура! — заорал он. — Улетай оттуда! Там косатка!
— Я знаю!
Косатка красиво вынырнула гораздо ближе, чем в прошлый раз, и снова ушла в глубину. Рауни знал их повадки — сейчас нападет снизу.
— Ильма! — пронзительно завопил он. — Улетай!
Мокрая голова пропала под водой. Рауни разразился бранью. Довольно долго поверхность моря оставалась пустой. Наконец прямо рядом с его камнем, кашляя, вынырнула сестрица. Вынырнула и встала на ноги — вода оказалась ей по пояс.
— Вот так бы уйти из-под носа Калмы! — сверкая глазами, заявила она.
Рауни молча ударил ее наотмашь. Сестра отлетела назад и плюхнулась в воду. Но через мгновение выскочила наружу не хуже косатки, с яростным воплем вцепилась брату в крыло, стащила его в море и принялась радостно топить.
— Мне тоже захотелось ее подразнить, — прохрипела она, когда они оба, измотанные, встопорщенные, нахлебавшиеся воды, выползли на берег. — Почему тебе можно, а мне нельзя?
Рауни закатил глаза. Спорить с сестрицей иногда было просто бесполезно.
— Между прочим, я здесь по делу, — важно сказала сестра, отряхиваясь. — Меня послали найти тебя и сказать: тебя срочно зовут к матери.
Наследники влетели в пещеру, завершили превращение
[11]
и склонились перед Хозяйкой Похъёлы. Лоухи взглянула на них сурово, но не без удовольствия. Рауни стал настоящим молодцом, хотя до взрослого туна ему, конечно, еще расти и расти. Высокий, стройный, весь в мать. Жесткие черные волосы, синевато-аметистовые глаза, хищное лицо — красавец, да и только. И, конечно, неизменное костяное кантеле на плече. Рауни — способный чародей. Не будь он старшим сыном-наследником, вырастила бы из него рунопевца посильнее Филина…
И сестрица Ильма, маленькая красотка с радужными перьями, здесь, ни на шаг от него не отходит. Оба причесаны, умыты, на лбах — железные обручи, на шеях ожерелья, но перья и волосы мокрые, вымазаны какой-то липкой дрянью, и несет от детей вонючим китовым жиром.
— Я сегодня говорила с Калмой, — небрежно сказала Лоухи, словно речь шла о соседке из дружественного клана.
Сколько лет жизни стоил ей этот разговор, никто узнать не должен.
Царские дети вытаращили глаза, почтительно помалкивая. Лоухи жестом пригласила их подойти поближе.
— Помнишь проклятие Филина, Рауни? Брат твоего деда был прав. Герой придет, чтобы отобрать у нас сампо.
Помолчала и добавила тихо:
— Он придет из карьяльского рода Калева. Рауни нахмурился. Лоухи не делилась с ним своими многолетними страхами и предусмотрительно не подпускала наследника к сампо. Но он понимал — вопрос важный.
— Ты хочешь сказать, он там родится?
— Это возможно, сын. Но я боюсь, он уже родился. Скорее всего, вскоре после того, как мы добыли сампо.
Рауни быстро подсчитал.
— Так он уже вырос! По человечьим меркам он уже взрослый!
— Ну, не настолько. Такой же птенец-подлеток, как и ты. Надо его найти.
Лоухи принялась ходить туда-сюда по пещере. Дети следили за ней глазами.
— Что такое этот род Калева? — спросил Рауни. — Могущественный клан, вроде нашего?
— Ах, я уже все узнала. Благодаря моим шпионам у нас столько сведений о карьяла, что в них можно утонуть. Есть у них многочисленные сильные племена, но это не про тех, кого мы ищем. Род Калева — одно-единственное поселение недалеко от озера Кемми, в шести дневных перелетах на юг отсюда. Они всего лишь лесные жители, рыбаки и охотники. К северу от них больше деревень нет, сплошь глухие леса, потом тундра и земли саами.
– Наши земли, — уточнил Рауни.
Обдумав слова матери, он пренебрежительно сказал:
— Всего лишь мелкое человечье племя. Почему бы не уничтожить их всех, для надежности?
Лоухи с досадой поморщилась.
— Хватит, уже пытались. Даже не думай!
— Но почему?
— Я не сказала вам самого главного. На горе, недалеко от селения Калева, живет один человечий колдун, — с отвращением произнесла Лоухи. — Его зовут Вяйнемейнен. Я давно его знаю, и он меня, к сожалению, тоже. От этого чародея надо держаться как можно дальше, потому что он единственный, кто может нам всё испортить. Если он что-то разнюхает, то может взять того, кого мы ищем, под свою защиту. Или попросить защиты у карьяльских богов, которые ненавидят Похъёлу, и тогда мы точно никого не найдем.
— Но, мама, — подала голос Ильма, все это время внимательно слушавшая мать и брата. — Как мы узнаем, кто именно из этого рода — будущий похититель сампо?
— Резонный вопрос, — кивнула Лоухи. — И ты, если уж пробралась сюда без приглашения, им и займешься. Попробуй найти его сама. Если вор родился вскоре после нашего похода, я назову тебе его точный возраст.
— Но, мама, у меня не получится! Я же только начинаю учиться смотреть сквозь воду…
— Ничего, тебе полезно упражняться. Так и быть, можешь взять мою гадательную чашу. А когда найдешь нужного человека, покажи его нам с Рауни. Потом Рауни отправится в южные земли — и убьет его.
Брат и сестра взглянули на мать с одинаковым изумлением.
— Но разве туны могут пересекать Борозду Укко?!
— Мир изменился, — ответила Лоухи с кривой улыбкой. — Что-то мы с Филином там нарушили, что-то надломили, когда добывали сампо. Все больше брешей в невидимой границе. Хийси и раньше тайком пробирались из Похъёлы на юг, теперь же хлынули ордами. Думаю, незамеченным проскользнет и один тун.
— О-о-о! — Глаза Рауни загорелись. — Значит, сампо уничтожает границы, установленные богами?! Мать, а ведь это хорошо!
— Нет! — каркнула Лоухи. — Знаю, о чем ты думаешь. Оставь эти мечты, сын. Мы пока не готовы к войне. Пусть тунам нет равных в колдовстве, но нас слишком мало, чтобы подчинить себе южные земли, и я не уверена, что остальные четырнадцать кланов нас поддержат. Тут надо действовать хитрее, исподтишка. Ты отправишься в земли карьяла один, Рауни. Полетишь до границы саамских земель, дальше пойдешь пешком, в людском облике. Летать будешь в крайнем случае, только по ночам. В тех краях живет один человек… он принадлежит мне, хоть и сам об этом не знает. Я научу тебя, что ему наплести. Иди прямо к нему, будет тебе и убежище, и помощь. Найдешь будущего похитителя сампо — убей. Но только наверняка. И чтобы это выглядело случайностью, а еще лучше — естественной смертью. А что до войны… мы к этому еще когда-нибудь вернемся.
