– Итак. – начал Савицкий, заваривая чай. – прежде всего, уважаемая Геля, ответьте мне на один вопрос. В чем истинная причина вашего недоверия к Хохланду?
Я замялась. Вообще-то исповедь в мои планы не входила.
– Деточка. – довольно язвительно добавил Савиций, заметив мои колебания. – если вы приготовились сочинять, то напрасно теряете время. Вам известно, что я мастер иллюзий? Если услышу хоть слово лжи, считайте, что наш разговор окончен.
Мы с Эзергилью переглянулись. Я начала понимать, в какие железные лапы угодила, но обратного хода уже не было.
– Расскажи ему правду. – одними губами шепнула мне Эзергиль.
– Дело в том... – Я замолчала, пытаясь вспомнить конкретные причины, по которым я потеряла доверие к Хохланду. Не про подслушанный же разговор насчет подвалов академии рассказывать Савицкому... Тут ко мне явилось спасительное воспоминание. Я отхлебнула чаю и заговорила: – Однажды я поехала к Хохланду в гости. Точнее, на занятия. Ну, вы знаете – на Васильевский...
Савицкий кивнул. Слушал он очень внимательно.
– И там, посреди кабинета, такая винтовая лесенка... – Я говорила медленно, подбирая слова, чтобы не врать даже в мелочах. – Хохланд сказал, что она ведет в его лабораторию. Как-то раз я туда поднялась – просто так, из любопытства – а там...
Несколько минут я образно описывала зловещий черный лес. Савицкий слушал теперь не просто внимательно, но жадно, не упуская ни слова.
– Значит, еловый лес... И как же вы оттуда выбрались?
– С трудом. Там возникло какое-то сопротивление, я едва смогла вернуться.
Савицкий кивнул, как будто именно это и ожидал услышать.
– А Хохланд как это потом объяснил? – спросила Эзергиль.
– Никак. Я его не спрашивала. Несколько секунд мы молчали. Савицкий обдумывал мой рассказ.
– Поразительно. – проговорил он. – Вам, Геля, просто повезло. В академии о лаборатории Хохланда ходят ужасные слухи. Еще вопрос: вы там никого не видели?
– Нет...
– Ни людей, ни... нелюдей?
Мы с Эзергилью еще раз переглянулись.
– Что же ты мне раньше не рассказала? – прошептала Эзергиль. – Все понятно с твоим Хохландом. Можно было бы и сюда не ходить...
Савицкий снисходительно усмехнулся:
– Вы честно ответили на мой вопрос и заслужили честный ответ. Итак, вы хотите знать, чем себя скомпрометировал Хохланд? Тогда слушайте...
Он сел поудобнее и начал:
– То, что я вам расскажу о Хохланде. – естественно, не для передачи. Впрочем, это не более чем общеизвестные факты и более или менее достоверные слухи. Делайте выводы сами.
Хохланд – выдающийся ученый. Один из самых сильных мастеров реальности в нашей стране. Выдающийся специалист, ученый и... практик. При этом – абсолютно беспринципный человек. Приведу пример из недавнего прошлого, поскольку здесь находится мой ученик, который может подтвердить мои слова. Этой зимой Хохланд весьма непорядочно со мной поступил – попытался, как вы, молодежь, выражаетесь, меня кинуть. Якобы от моего имени он через своего правнука подсунул сидящему перед вами Саше Хольгеру видеокассету. Судя по описанию, там содержалась ловушка – вход в некую зону знакового управления материей, которым мы не занимаемся, а Хохланд в нем, как вы выражаетесь, рубит. Эта ловушка была одновременно и тестом. Вы не читали о ловушках для хакеров, которые устраивают в крупных компьютерных компаниях? Хакер по своим каналам узнает о некоей «вкусной» информации, с невероятным трудом добирается до нее и вместо искомого находит предложение поступить на работу. По этому же принципу действовал и Хохланд. Слабый ученик, который не сумеет пройти этот тест и добраться до поля, был ему не нужен. Хохланд не сомневался, что рано или поздно кассета найдет своего адресата...
Я незаметно сжала руку Эзергили. Значит, кассета с «Бурзумом» исходила от Хохланда!
– Вы спросите – что плохого в подобном методе поиска учеников? – продолжал Савицкий. – А то, что Хохланду ученики на самом деле не нужны. Ему нужны... управляемые модули. Вы же, девушки, на роль модулей явно не подходите. Так что заниматься у него категорически не советую. Верьте моему опыту – я когда-то и сам у Хохланда учился, но вовремя раскусил его...
Попивая чай, Савицкий с явным удовольствием пересказал еще пару сплетен о Хохланде. Одна из них касалась каких-то академических внутренних интриг и меня не заинтересовала, хотя, как упирал Савицкий, именно она ярче всего характеризовала коварство и двуличие моего старикана. В другой сплетне, касавшейся уже чисто научных вопросов, речь шла о чем-то вроде воровства идей – я точно не поняла, поскольку Савицкий мгновенно загрузил меня латинской терминологией. В память мне врезался только зловещий эпитет, которым Савицкий наградил Хохланда, – «мастер оборотней».
В мастерской хлопнула дверь – это пришел Саша с печеньем. Савицкий, вероятно, решив, что достаточно дискредитировал Хохланда в наших глазах, резко сменил тему и принялся расхваливать свою школу. По его словам, училище на проспекте Авиаконструкторов ждали большие перемены, причем все – к лучшему.
– Ремонт – это так, мелочи. Вот с осени пойдет прямое финансирование из академии, будет куча грантов, появятся новые программы... Дело в том, что у нас самая, как вы выражаетесь, продвинутая в городе мастерская иллюзий. А станет еще сильнее – со следующего года я буду здесь завучем.
– А мастерская реальности у вас сильная? – спросила Эзергиль.
– Мастерской реальности у нас нет вообще. Мы вытаращились на Савицкого.
– Как же так? Вы не умеете управлять реальностью?
– Мы изучаем истинное искусство. – сказал Савицкий. – Заблуждения материалистов нас не интересуют. Они недостойны того, чтобы тратить на них время.
– А лозунг?
– Этот лозунг хорош, но я бы повесил другой, чтобы не сбивать людей с толку. Мастера реальности, разделяя мир на существующую и якобы несуществующую части, просто ограничивают себя. На самом деле никакой материи нет. Точнее, материя и иллюзия – это одно и то же.
– Буддизм какой-то. – заметила Эзергиль.
– Чушь! – заявила я. – Ой, извините. Но правда как-то глупо звучит...
Савицкий понимающе покивал;
– Трудно проникнуться этой мыслью? Но она верна. И ничего нового и сенсационного тут нет, вы это слышали наверняка множество раз. Весь мир – иллюзия, а люди в нем...
– Кто?
– Дело в том. – Савицкий загадочно улыбнулся. – что мастер иллюзии может быть всем кем хочет быть. Когда он осознает, что он сам – тоже иллюзия, тогда он становится всесильным.
Я не удержалась и снова фыркнула в чашку.
– Что вы хмыкаете? Это не аллегория, это правда. Постичь иллюзорность собственного "я" – это высшая мудрость мастера иллюзии. Я сам, например, пока на это не способен. Если бы я ее постиг, то сейчас правил бы этим иллюзорным миром. Но своих учеников я именно этому и учу. Вы умеете переходить в субпространство?
