Артем быстро пересчитал всю эту гвардию, включая разборщиков моста. Примерно около сорока рыл. В общем, немало. Самое поганое, что всей этой бригады с лихвой достаточно, чтобы не дать переправиться на ту сторону их небольшому отряду.
Артем от досады скрипнул зубами и мысленно низверг на голову сиккэна все известные ему местные проклятия — от гнева бога Сусаноо до обезьяньего дерьма и лягушачьей задницы. С точки зрения тактики, черт ее подери, задумано все было безукоризненно. Отряд Артема оказался примитивно заперт в этой горной мышеловке. Как в песне — впереди засада, сзади западня. Прямо по курсу демонтируемый мост через пропасть, сзади неумолимо надвигается смертоносная, вооруженная до зубов сотня, слева-справа — почти отвесные, напрочь непреодолимые склоны… Или не такие уж непреодолимые? Забрались же они на этот гребень… Ну, и куда с него деться? Гребень похож на отрезанный кусок торта, даже вдоль ущелья по нему на другой гребень не пробраться — не дадут стеной встающие скальные выросты, провалы и щели. Они ж не горные туры, чтобы сигать с камня на камень. Конечно, будь у них полно времени, можно было бы что-нибудь альпинистское сочинить, да времени-то и нет… А лошади? Наверх их не затащишь. Бросить — это все равно что оставить погоне записку, где они забрались наверх, где их искать. Словом, даже заберись сюда всем отрядом, некуда будет отсюда деться — разве что сигануть в пропасть, раззевавшуюся под разбираемым мостом, в надежде выплыть, спастись, уцелеть. Или взрезать живот. В лучших традициях…
— Я не понимаю… — пробормотал рядом Хидейоши. — Это же самураи сиккэна Ходзё Ясутоки, знамена… Что это все значит? Что происходит, Ямомото?
— А ты как думаешь? — резко спросил Артем. Он вдруг подумал о том, что еще придется тратить драгоценное время, убеждая Хидейоши в том, что самому Артему уже было предельно очевидно. И он не стал ждать, пока Хидейоши обдумает вопрос, соберется с мыслями, переберет в голове все варианты.
— Это нам готовят ловушку, дружище Хидейоши. Между прочим, твой господин готовит.
— Что значит «мой господин»? — уточнил самурай, улыбнувшись.
— Сиккэн, кто ж еще!
— Он не мой господин. Я гокэнин императора.
[64]
Мой господин — тэнно Сидзё. У сиккэна Ходзё я лишь нахожусь в подчинении, служу у него моему императору. Служу там, куда меня направили интересы императорского дома. И если бы сиккэн сказал мне: «Хидейоши, умри за императора!», я бы умер. Если бы он…
— Неважно, твой — не твой, — перебил Артем эти верноподданнические излияния. — Пусть будет наш сиккэн. Вот этот наш сиккэн все и устроил.
И Артем в сжатом виде пересказал Хидейоши все, что сам знал и что не так давно услышал от яма-буси.
— Мацумото! — воскликнул Хидейоши, услышав это имя. — Его сиккэн послал с авангардом к месту сбора армии мятежников!
— Ну, значит, не с авангардом. И не к мятежникам. Значит, послал нас разбить. Причем наголову. Нас, подлых изменников, врагов Хризантемного престола. Или, Кумазава Хидейоши, у тебя есть какие-то сомнения, что сиккэн нас предал? У меня — никаких. Я даже где-то начинаю понимать его… Как скажет впоследствии другой человек: нет человека — нет проблемы. Сиккэн выжал досуха Белого Дракона, как сок из фрукта. А потом решил, что возможная в будущем польза от Дракона не перевешивает опасности лично для него, для сиккэна, если Дракон останется жить-поживать. И приговорил Дракона, а заодно и тебя. Тебя, думаю, из-за того, что ты был слишком близок к Дракону и знал слишком много лишнего. Сиккэну ни к чему, чтобы потом шли всякие разговоры…
— Я не понимаю… — Хидейоши попытался сесть.
— Да ложись ты! — Артем сильно, едва не порвав ткань, дернул его за хаори. — Могут увидеть!
Опомнившись, Кумазава снова лег на землю. Тряхнул головой, словно пытаясь отогнать наваждение.
— И что ты намерен делать, Ямомото?
Хороший вопрос… Артем сорвал жухлую осеннюю травинку, пробившуюся сквозь скалу, сунул в рот. О том, что делать дальше, он имел весьма смутное представление.
— Что ты скажешь, Абуэ? — Артем обратился к дисциплинированно молчавшему яма-буси. — Что нам делать?
— Я вижу только один выход, — сказал Абуэ. — Чтобы вырваться из ловушки, надо перебираться на ту сторону ущелья. Это можно сделать только по мосту…
— Ага! — хмыкнул Артем. — По воздуху полетим! Смотри, они уже успели снять еще один ряд досок.
— Сперва идем мы трое, — невозмутимо продолжал Абуэ. — Они нас ждут, они подпустят нас к себе. Мы скажем им, что вы еще далеко. Это их успокоит. Затем мы внезапно нападем на тех, кто разбирает настил. В этот момент вы должны вырваться к мосту…
— И что с того? Настил разобран. Лошади не смогут пройти.
— Лошади — нет. Люди смогут пробежать по балкам. А дальше — прорываться к их лошадям.
— Нас пятнадцать человек, из них трое женщин. А встретят нас четыре десятка прекрасно вооруженных воинов. Одно утешает — мы умрем красиво.
— Всего по четыре воина на каждого нашего, если не считать женщин, — сказал Абуэ. — Это не безнадежно.
Артем взглянул на него. Не похоже, что он шутит.
— Ну да, и вот-вот еще прискачет сотня, всего лишь какая-то сотня, — сказал гимнаст. — Ладно. Все, что надо, мы увидели. Додумаем, договорим внизу. Возвращаемся…
Артем отпустил кусты и пополз назад. Мысли в его голове сейчас напоминали «бороду», какая иногда образуется на катушке спиннинга при неудачном забросе, — все перепутано самым невероятным образом и, главное, решительно непонятно, за какой конец тянуть, чтобы все это распутать. Все смешалось: кони, люди, предательство сиккэна и все-таки остающиеся сомнения на этот счет (а не ошибается ли он, а нет ли всему этому другого объяснения?), и женщины, которых в любом случае как-то надо уберечь от смерти, и цирковые умения (а нельзя ли приложить какие-нибудь и с их помощью перебраться на ту сторону?), и горы, в которые можно попробовать уйти и, возможно, тем самым загнать себя в вовсе безнадежный угол…
Путь назад не занял много времени. И вот они спустились со склона, осыпая за собой небольшие камни, к ожидавшим их людям и лошадям. Люди тут же обступили их. Большинство из них не знали, что происходит, но уже все поняли — что-то пошло не так.
Артем окинул взглядом свое небольшое, весьма разношерстное войско. Итак, пяти его самураям вообще можно было ничего не объяснять, просто сказать, кто враг и кого надо рубить, Такамори и Фудзита пойдут с Артемом до самого конца, дзёнин Абуэ и его яма-буси… вот тут неясно только. Будда знает, что у них на уме. Артем даже не исключал и такой несколько безумный вариант, что этот Абуэ, его яма-буси вместе с людьми у моста разыгрывают некий грандиозный спектакль, цель которого никому, кроме главного затейника, неизвестна и уж точно ее не постичь прямо здесь и сейчас простым усилием циркового ума. Если все так и есть — тогда только тушить свет, потому что против столь грандиозного, столь затейливого коварства Артем бессилен, как говорится, не по его мечу бамбуковый шест…
