— Ах, старая бестия! — невольно вырвалось у Артема. — Он, оказывается, доносил на меня!
— Да, — кивнул сиккэн, — он писал мне обо всем, что происходит в Ицудо и поблизости, о тебе и твоих начинаниях. Разве тебя не удивляло, почему дзито ни в чем не мешал тебе, даже слова против не сказал ни разу?
— Я считал его умным человеком, понимавшим, что я стараюсь не для себя, а для всех, делаю благое дело…
— Это я приказал ему не чинить тебе препятствий, вот он их и не чинил. А знаешь, почему я это приказал? Потому что, когда на дорогу перед всадником валят деревья, он далеко не ускачет. Я хотел посмотреть, как далеко ты ускачешь и как ты будешь скакать. Ты скакал резво, Белый Дракон, очень резво. И тогда я понял, насколько ты опасен.
— Опасен? Для кого?
— Для того, против кого ты выступаешь. А я не хочу, чтобы ты усиливал моих врагов. Я спрашиваю себя — могу я быть уверен, что завтра ты не встанешь под знамена Годайго или какого-нибудь другого мятежника? Нет, не могу. Могу я быть уверен, что завтра, накопив силы, накопив деньги, ты не объявишь себя единоличным правителем земель от Ицудо и до границ провинции? Нет, не могу. Могу я быть спокоен, когда твое имя используют в своих пакостных целях все кому не лень, любое отребье? Нет, не могу. Я не могу быть спокоен, пока ты не служишь мне, пока я не держу тебя вот так… — сиккэн выставил перед собой сжатый кулак.
— Полагаю, кроме дзито были и другие соглядатаи, исправно доносившие обо мне, — задумчиво проговорил Артем. — Вот почему твои люди столь вовремя пришли на помощь и спасли меня от Годайго…
— Могу тебя утешить — мои люди не менее пристально следили и за Годайго… — Сиккэн вдруг замолчал, словно обдумывая, говорить ему дальше или не говорить. Сказал все же: — Больше того, Ямомото. Годайго не просто так очутился в Никацура тогда, когда ты проезжал через это местечко. Постарались верные мне люди в окружении Годайго: это они сообщили бывшему императору о твоем отъезде в столицу и навели его на мысли о встрече с тобой.
— Но зачем это тебе?! — неподдельно изумился Артем.
— Я знал, о чем Годайго станет с тобой говорить, что он тебе предложит. Я только не мог знать, что ответишь ему ты. Но всего две дороги отходили от этой развилки: или ты согласишься, или откажешься, после чего Годайго должен будет тебя убить. И то, и то меня устраивало.
— Я ничего не понимаю, — честно признался Артем, потирая пальцами лоб. — Ведь Годайго — твой враг, разве нет?
— Именно так, даймё Ямомото, враг. Враг умный и весьма подозрительный. Очень трудно провести его, особенно человеку, не слишком искушенному в притворстве, такому, как ты. Именно из-за последнего мне необходимо было, чтобы не ты к нему пришел, а он бы сам вышел на тебя.
— И что с того? Я как пришел, так и ушел…
— И снова явишься к нему завтра. И скажешь, что согласен стать его равноправным союзником. А еще перескажешь ему наш с тобой разговор почти слово в слово. Умолчать придется о немногом. Ты не станешь говорить Годайго, что это я послал тебя к нему. Зато скажешь, что идти тебе больше не к кому, потому что сиккэн пригрозил тебе обвинением в убийстве военачальника Такаши, позором и смертью. «За что же сиккэн вдруг невзлюбил Белого Дракона?» — недоверчиво спросит Годайго. Ты расскажешь ему правдиво, со всеми подробностями, как был принят у императора, как счастлив был наш микадо, как он тебя благодарил. После чего Годайго скажет тебе: «Понятно. Твой успех при дворе был столь ошеломителен, что сиккэн почувствовал угрозу своему положению при дворе. Знаю я этого подлеца Ясутоки! Он испугался, что Белый Дракон получит большее влияние на императора, чем есть у сиккэна». Если он не скажет этих слов, их скажешь ты. А после в любом случае обязательно добавишь вот что: «Мой друг Кумазава Хидейоши предупредил меня, что сиккэну стало известно о хранящихся у меня доспехах Тайра Томомори. Я понял, что Ясутоки сделает все, чтобы завладеть этими доспехами, не остановится ни перед чем. И уж тем более ничто не помешает ему обвинить меня в убийстве Такаши. Поэтому я бежал. Промедли я еще всего лишь час — был бы арестован». Услышав о доспехах Тайра Томомори, Годайго вскочит со своего места и закричит: «Доспехи у тебя с собой?!» И тогда ты прикажешь кому-нибудь из своих самураев принести эти доспехи. И ты скажешь Годайго: «В знак нашего будущего победоносного союза я дарю их тебе, будущий император Годайго».
— А Годайго не убьет меня прямо на пороге, еще до того, как я ему успею хоть что-нибудь сказать? Не захочет ли он мне, не медля ни мгновения, отомстить за гибель своих людей?
— Хороший вопрос. И я дам тебе на него хороший ответ. Я и Годайго, мы враги, мы ненавидим друг друга, но мы очень похожи. — Сиккэн усмехнулся. — Похожи, даже несмотря на то что он не берет в рот саке, а я люблю этот напиток, он живет аскетом, а я люблю женщин. Однако он, как и я, понимает: людей он еще найдет, а упущенные возможности уплывут безвозвратно. Заполучить в союзники Белого Дракона — такой возможности, может быть, у него больше никогда не будет.
Артем и сам не заметил, как втянулся в детальное обсуждение его будущего визита к Годайго, будто это был уже вопрос решенный. А между тем ему категорически не хотелось ввязываться в эти игры. Кроме того, он не понимал, какую цель преследует сиккэн, хотя что-то, отдаленно похожее на догадку, и ворочалась у него в мозгу, но додумывать ее не было никаких дедуктивных сил.
— И что дальше? Если я — редкостной полезности союзник, почему ты передаешь этого союзника в руки врага?
— Ты задаешь правильные вопросы, Белый Дракон. Если бы ты знал, Победитель Монголов, как мне надоела человеческая тупость и слабость. Ты не таков. Поэтому, я думаю, ты справишься с тем, что тебе предстоит. А что тебе предстоит, хочешь спросить? Мы с тобой вместе выпустим гной, скопившийся под кожей страны, вот что нам предстоит. Итак, Годайго решит, что ты послан ему самим Небом, и незамедлительно начнет воплощать свои замыслы. Ты с ним отправишься в путешествие по стране. Сперва вы посетите те монастыри и самурайские кланы, где Годайго давно принимают как желанного гостя, где только и ждут, когда он поведет их за собой. Ты везде станешь появляться в доспехах Тайра Томомори, и это распалит в самурайских и монашеских сердцах боевой дух. Ничто так не пробуждает в моем народе воинственный дух, как напоминание о героях самурайских войн прошлого. Потом вы с Годайго отправитесь в Камакура и там будете вести переговоры с самураями из дома Минамото, которые давно мечтают возродить былую славу сёгунов Минамото. Годайго пообещает им это, а ты его поддержишь. Ты будешь в доспехах Тайра Томомори, и вид легендарного о-ёрой, который считался безвозвратно утерянным, подействует на старших самураев клана Минамото. Не сразу, но они примут вашу сторону. Потом вы с Годайго отправитесь дальше, по дороге Токайдо, в северные провинции, и доберетесь до провинций, граничащих с землями айнов. Годайго будет торопиться, он не захочет откладывать поход на столицу до зимы. По моим подсчетам, Годайго назначит сбор своему войску на конец сентября. Он выберет место, куда должны будут со всех концов страны прибыть силы мятежников. Когда и где — это я узнаю от тебя, Ямомото-сан. Ты станешь посылать мне с гонцами тайные донесения о том, как идут ваши с Годайго дела. Ну, об этом мы поговорим отдельно.
