«Когда-то этот человек, что сидит сейчас передо мной, правил страной, — вдруг поймал себя на мысли Артем. — По идее я должен испытывать священный исторический трепет и все такое. Но вот беда, ничего я не испытываю. Ну, кроме отвращения разве…»
— В Японии нужно восстановить императорскую власть в ее прежней силе, — экс-император щелкал четками громко и звучно, как кастаньетами. — Такой, какой она была во времена отё кокка.
[43]
Страной Ямато должен единолично править тот, в ком от рождения течет кровь богини Солнца Аматэрасу. А когда сильного правителя сменит слабый, что неизбежно, тогда пусть страна просто переждет его, как пережидают люди сезон дождей, пусть не отдает себя в руки ненасытных самурайских домов. Я знаю теперь, обойдя полстраны, что и простые люди хотят, чтобы страной правили императоры, а не регенты или сёгуны. За тем, кто выступит сейчас против дома Ходзё, пойдут многие из самураев Камакура, в первую очередь из тех домов, кто более других претерпел от правления Ходзё. Поход поддержат большие и малые монастыри, которые ненавидят Ходзё еще больше, чем друг друга. Я, монах-император Годайго, поведу людей на Киото, чтобы свергнуть Ходзё. Я заставлю тэнно Сидзё отречься и снова взойду на престол, а Сидзё пусть изопьет чашу монашества. Первое, что я сделаю — отменю сделки кисин. Затем потребую подтверждения всех земельных владений императорским указом. Земли тех, кто такое подтверждение не предоставит, перейдут в распоряжение императора. Отныне жаловать землями сможет только император. Мы уничтожим секты, которые процветают и уничтожают единый дух потомков Ямато. И много, много другого предстоит сделать… Но сперва надо свергнуть власть Ходзё…
Годайго провел ладонью по лбу, словно вытирал пот.
— Нам нужен ты — Белый Дракон, победитель монголов. Когда люди в стране Ямато узнают, что с армией идущего к Хризантемному престолу императора Годайго идет даймё Ямомото по прозвищу Белый Дракон, что нам покровительствует сам Бьяку-Рю, могущественный и ужасный житель Небес, тогда те, кто колеблется, перестанут колебаться. И армия наша начнет пополняться воинами, как река весной пополняется талыми водами. Я знаю, твой знак — квадрат. Так вот пусть все видят вместе с моими знаменами и твой квадрат…
Артем уже давно понял, чем закончится монолог отставного монарха. «И это он еще не знает про доспехи их полубога, товарища Тайра, — усмехнулся про себя Артем. — А узнай, всенепременно пришел бы в полную экзальтацию, еще, небось, и в падучей бы забился от радости такой. И тогда бы уж точно не отвязался от меня никогда и ни в жисть. Раз уж и до этого готов был на любые убийства, чтобы рассорить меня с ненавистным сиккэном, на ненависти к которому у него неизлечимый пунктик…»
Кроме всего прочего, Артему стало совершенно понятно, почему бывший император перехватил его по дороге в Киото. Годайго не хотел, чтобы Ямомото прежде встретился с сиккэном. Он никак не мог этого допустить. А ну как его заклятый враг переманит Белого Дракона на свою сторону, враз усилив свои позиции!
Бывший император, по всему было видно, устал от разговора.
— Когда я займу Хризантемный престол, ты встанешь рядом с троном, ты получишь титул сёгуна. Сёгун Ямомото, сёгун Белый Дракон. Я обещаю, ты получишь половину земель, которыми сейчас владеет — и владеет не по праву! — дом Ходзё. Теперь твое слово, Ямомото-сан. Согласен ли ты выступить вместе со мной против подлого Ходзё?
Ну какое тут могло быть слово, кроме согласия? Потому что несогласие означало бы немедленный кинжал под ребра. Ну, или отсечение головы, что, в общем-то, согласитесь, лишь немногим лучше. После того как тебе признаются в подготовке государственного переворота, а ты в ответ заявляешь, что видал в гробу эти ваши перевороты, вряд ли следует рассчитывать, что тебя проводят к выходу с извинениями, мол, прости нас, добрый человек, отняли у тебя драгоценное время и при этом грубо себя вели, за что тоже отдельно прости нас, неразумных. Ага, конечно, станут они оставлять такого свидетеля. Да и в случае если дам согласие, тоже чем-нибудь заставят доказать, кровью там расписаться, поклясться на мечах или что-нибудь в этом роде…
— Подожди говорить, Ямомото-сан, — поднял руку Годайго. И сказал, повысив голос и глядя поверх плеча Артема: — Эй! Принесите сюда мечи даймё Ямомото!
Артем услышал, как сзади прошуршала отодвигаемая дверь и затопали шаги.
— Я понимаю, о чем ты думаешь, — сказал Годайго, глядя Артему в глаза. — Ты думаешь о том, что я убью тебя, если ты откажешься. И ты хочешь меня обмануть. Мне не нужен обман. Мне не нужен союзник, который будет думать только о том, как предать меня. Мне нужен искренний союзник, и только такой. Так вот, Ямомото-сан. Ты сейчас получишь назад свои мечи. И я даю тебе слово, что отпущу тебя живым, что бы ты ни ответил мне. Правда, если ты, в свою очередь, дашь слово никому не передавать содержание нашего разговора и вообще никому не говорить о нашей с тобой встрече…
Годайго выжидающе смотрел на Артема. Чтобы оттянуть последнее слово, Артем спросил у собеседника, показав рукой себе за спину:
— Кто эти люди? Монахи?
— Монахи-сохэй, — Годайго подтвердил догадки Артема. — Недавно я обошел все крупные монастыри и заручился их поддержкой. А это сила, Ямомото-сан. Один монастырь Энрякудзи готов выставить десять тысяч воинов, монахов-сохэй. За месяц мы соберем огромное войско, а еще через месяц войдем в Хэйан.
Что говорить, заманчивые перспективы рисовал гражданин бывший император. И возможно (хотя кто его знает, как оно обстоит на самом деле), переворот имеет все шансы на успех. Только вот Артем категорически не хотел впутываться в государственные перевороты, равно как и вообще в политические интриги любого размаха и сложности. Ну зачем оно ему это надо? Едва только кровью и потом он завоевал право быть даймё, и тут же, считай, без передыха впутываться во что-то еще. К тому же ребенок вот-вот появится на свет, и в голове куча планов по части толкания вперед технического прогресса… Конечно, ставши сёгуном, двигать что бы то ни было будет многократно сподручней… Да только дожить надо еще до сёгуна, а это, думается, будет ой как непросто в переворотных бурях. К тому же не факт, что от тебя тут же не попытаются избавиться твои совсем недавно приобретенные союзнички — на всякий случай, чтобы тебе первому не пришло в голову избавиться от них.
К тому же лично у Артема не было никаких претензий к «кровавому режиму» сиккэна Ходзё Ясутоки. До сего момента он ему не мешал править в отдельно взятой японской провинции. Правда, не очень понятно, что ждет даймё Ямомото в Киото, может, древнеяпонский орден на грудь за все хорошее, а может, несправедливое обвинение в убийстве этого чертова Такаши, слышать о котором Артему уже порядком надоело. Хуже всего, конечно, если придется подумать, кладя голову на плаху: «Мать твою за ногу, что же я, идиот старый, не согласился на предложение славного парня Годайго! Сейчас бы вел армию в бой, глядел с холма, как бегут прочь враги, и в мыслях уже называл бы себя сёгуном. А так…» И полетит вниз топор палача…
