Она помолчала, разглядывая ладони.
— А сегодня он даже не намекнул, что должно произойти на фабрике. Я бы погибла, если бы не вы двое. А потом… — по ее лицу вновь потекли слезы. — Он не посмотрел на меня, не обрадовался, что я жива, ему было все равно… Зекка так спешил пристрелить тебя. Он ценил не меня, а лишь пользу, которую я приносила. Он знал, что я ему верила, в «Черном солнце» редко встретишь подобную дуру…
Миракс поискала платок, но нашла лишь обрывок подкладки, которым Корран вытирал кровь. Инири высморкалась.
— Он спас меня с Кесселя… вы спасли меня от импов… и от мысли, что я — всего лишь никчемная пустышка… Можешь считать, что ты больше не должен сестре, Хорн.
— Нет, — твердо заявил Корран. — С Луйяйне у нас свои счеты, а то, что я должен тебе, мне в жизни не выплатить. Но если тебе так будет легче, давай договоримся, что у нас боевая ничья.
Попытка скривить физиономию в беззаботную улыбку с треском провалилась. Инири расплакалась по-настоящему.
— Мы все еще на Корусканте, — напомнил девушкам Хорн. — На нас охотятся импы, а Тин заявил, что среди нас есть предатель. Самое время проверить счета и уладить дела.
Миракс привстала, без интереса посмотрела на труп, сморщила нос.
— Никогда не оставляй на завтра того, что можешь сделать сегодня.
— Есть исключение, — Инири бледно улыбнулась сквозь слезы. — Умирать лучше в другой раз.
— Согласен, — Корран подал ей руку, чтобы помочь спуститься на пол. — Давайте здесь быстренько приберем, а потом пойдем и посмотрим, может быть, кто-то еще не стал спешить с днем похорон.
36
Если Великая сила с нами, думал Гэвин Дарклайтер, заворачивая за угол, то, без сомнений, ее темная сторона… Он едва успел унести ноги, несколько лазерных выстрелов поджарили стену там, где он только что был. Где-то что-то горело, за грохотом тяжелых карабинов ничего не было слышно, но кто-то что-то кричал. Гэвин разобрал свое имя. Из дверного проема ему махали Оурил и Навара. Дарклайтер тщательно примерился и нырнул как раз между ними. Парни открыли огонь по штурмовикам, что гнались за Гэвином по коридору.
Погоня началась практически сразу, как только Проныры выбрались с фабрики. Они миновали несколько зданий, сменили несколько уровней, запутались и запутали следы так, что никто из них не сумел бы найти дорогу обратно, но как раз, когда все решили, что вырвались, Порта заметил штурмовика. Имперец даже не пытался сделать вид, что просто прогуливается. Штурмовика отловили и нейтрализовали, но, очевидно, недостаточно быстро, потому что он успел связаться со своим начальством. Можно подумать, что вся армия только и ждала этого сигнала. Район буквально кишел белыми доспехами, у Проныр не оставалось не то что мест, куда спрятаться, но далее времени, чтобы сообразить, куда повернуть.
Антиллес настаивал, чтобы все продолжали пробираться на верхние уровни. С ним попытались поспорить, но быстро передумали. К несчастью, здание, по переходам которого они собирались выйти наверх, было выбрано неудачно. Сплошные стены из транспаристила и феррокрита, пустующие нижние этажи, а посему нет ни мостиков, ни переходов, вообще ничего. С пятидесятого этажа начинались желанные выходы, но до этого уровня еще нужно было добраться.
Проблема перед ними встала не из легких.
Поднимаясь с пола, Гэвин огляделся. Удручающее зрелище. Этот этаж ничем не отличался от предыдущих — огромное пустое пространство, в центре которого расположены шахты лифтов и лестничные пролеты. Абсолютно прозрачные окна от пола до потолка открывали для всех желающих великолепный вид на нижние уровни Корусканта. От одного взгляда на этот вид у Дарклайтера начинался приступ агорафобии.
Картину, ко всему прочему, портил имперский летающий бронетранспортер, с грацией фамбаа парящий на уровне их этажа. В бронированном борту открылась бойница, оттуда высунулся солдат, что-то кинул в окно и спрятался, подстрелить его не успели. Гэвин удивился: транспаристил пробить не так просто. Но штурмовик и не собирался ничего пробивать. Его снаряд прилип с внешней стороны и растекся по транспаристилу черной кляксой. Через секунду клякса взорвалась, от грохота заложило уши.
Гэвин метнулся обратно на пол, но острые осколки все-таки ужалили левый бок и лицо. Дарклайтер грохнулся на твердый феррокрит, ушиб локти и колени, попытался приподняться, но кто-то пихнул его обратно. А для верности еще и навалился сверху:
— Лежать!
Потом командир, а, судя по всему, это был он, нарушил собственный совет, приподнялся и проорал изо всех сил:
— Никому не высовываться!
После чего опять распластался на полу рядом с Дарклайтером.
Гэвин грустно разглядывал серые разводы у себя перед носом и думал о том, как прекрасна жизнь и что он не хочет становиться мишенью, застряв между двух штурмовых отрядов — тем, что ломится следом, и тем, что лезет в окно. Но, кажется, командир сильно ушиб голову, потому что следовать его приказу значит продемонстрировать штурмовикам готовность сдаться. А это глупо. Во-первых, Проныры никогда не сдаются, это командир им сам говорил, а во-вторых, штурмовики определенно не были заинтересованы во взятии их в плен. Конечно, за белым шлемом ситх что разберешь, может, эти парни и добры по натуре, но что-то не очень похоже.
Гэвин повернул голову, чтобы хотя бы видеть того, кто его застрелит.
— Лежать, ситхово семя! Лежать! — прошипел ему в ухо Антиллес.
А что ему еще оставалось делать?
Но случилось что-то странное. Бронетранспортер перекосило, отчего два штурмовика, как раз перелезавшие из него по легким мосткам в помещение, свалились вниз. Спустя полсекунды та штука, которая заставила водителя поволноваться, врезалась в кабину бронетранспортера. От взрыва вылетели те окна, что еще оставались целыми. Бронетранспортер влез кормой в пролом, не удержался и ухнул вниз.
Мимо окон пронеслась легкая вытянутая тень. Гэвин разинул бы рот от изумления, окажись он в более подходящих для этого условиях. Нет, это не командир головой стукнулся, это у самого Гэвина контузия, иначе он не решил бы, что штурмовиков атакует легкий истребитель.
Но тень вернулась. Черный Зет-95 с желтым оперением плоскостей, чуть менее изящный, чем следующее поколение, но все равно родной, зашел на цель, аккуратно отстрелялся, исчез из виду и вновь вернулся, отыскав новую цель. Лежа носом в пол, Гэвин давал обет за обетом: сначала расцеловать на радостях пилота, потом лично вычистить машину до блеска, отремонтировать, смазать и вообще всячески холить, лелеять и нежить. Как истребитель, так и того, кто внутри него. Никто никогда не подумал бы, что старичок-"охотник" может причинить такой ущерб и так кстати. От стены уже ничего не осталось, как и от штурмовиков, которым не повезло оказаться возле нее.
Зет-95 вновь исчез, а на его место вплыла антигравитационная телега. Антиллес вскочил и рванул к ней со всех ног даже раньше, чем гостеприимно распахнулась дверца. Остальные тоже не стали ждать особого приглашения, Гэвин тоже побежал, но на всякий случай все время оглядывался через плечо — а вдруг из штурмовиков кто-то все же остался.
