— Ты — тельбун, — прошептала она. — Ты меня понимаешь.
Корран кивнул, точно дроид.
— Я — тельбун, — эхом отозвался он. — Я понимаю.
Ах, если бы он действительно мог понять свои чувства! Ему нравилась Эриси, он находил ее привлекательной, как физически, так и духовно, но предпочитал оставаться ее другом и не переступать черты. Когда выяснилось, что по легенде им придется несколько недель провести в одной каюте на борту «Драгоценности Чарбы», Эриси ясно дала понять, что не прочь воплотить легенду в жизнь, хотя бы частично. Никто не осудил бы их, но Корран решил держаться стойко, будто джедай перед лицом Дарта Вейдера.
Сначала он объяснял это тем, что не хочет, чтобы Эриси расслабилась и прокололась на каком-нибудь пустяке. Одна оговорка, и все пойдет прахом.
Чем больше времени они проводили вместе, тем крепче становилось его убеждение, что, переспав с Эриси, он каким-то образом предаст Миракс. Это было непонятно. Ни обязательств, ни обещаний они с Миракс друг другу не давали. Да если бы у нее в каждом порту было по страстному любовнику, ему-то какое до этого дело? И почему это он бьется головой о стену от ревности при одной лишь мысли о вероятном наличии такого любовника? Они с Миракс — взрослые, совершеннолетние люди, и если им действительно суждено завязать отношения, то что бы ни было в предыдущей жизни, значения не имеет.
Сопротивление проистекало из двух вещей. Первая удивляла его, но отрицать ее он не мог. Он думал об Эриси как о женщине обеспеченной и не подверженной предубеждениям. На своей планете она принадлежала к благородному сословию. Деньги, возможности, материальный достаток, с рождения она привыкла к высшему качеству. Корран тешил себя романтическими бреднями, что истинное благородство Эриси проявилось в том, что она присоединилась к Альянсу. Но вот они летели на прогулочном лайнере, и Хорн не мог не замечать, как Эриси наслаждается роскошью. И как невнимательна она к окружающим, будь то живые существа или предметы.
Корран считался тельбуном, но вся эта роскошь была доступна и ему. И он оказался неспособен ею воспользоваться. Тем временем Эриси не видела ничего особенного в том, чтобы очистить палли и бросить кожуру на ковер. Или забыть в кресле огрызок. Корран боялся пролить на дорогую обшивку напиток, а Эриси такие мелочи не волновали. А если вдруг такое случалось, она просто не замечала. Или со смехом требовала заменить испорченную вещь.
Эриси сорила деньгами, она приказала Кор-рану давать слугам невероятно высокие чаевые. А Хорн никак не мог взять в толк, почему и плохое обслуживание, и хорошее он должен оценивать одинаково. Лизоблюдство и раболепие персонала раздражало его сверх меры. Однажды он не сдержался и пустил в ход зачесавшиеся кулаки. Стюард, прижав ладонь к покрасневшему, распухшему уху, поклонился и поблагодарил за то, что высокоуважаемый господин так доходчиво и умело выразил свое недовольство.
Корран понял: он никогда не сумел бы приспособиться к миру Эриси. И заподозрил, что Эриси знает об этом. Она не прекращала попыток забраться к нему в кровать, но порой тон ее голоса или взгляд свидетельствовали — она знает. Эриси и любила Коррана, и ненавидела его, и постоянно воевала сама с собой, не зная, какому из чувств отдать предпочтение.
А Хорн цеплялся за семейные традиции, за службу в КорБезе, чтобы убедить самого себя: если им с Эриси не быть вместе, это будет ее потеря, не его. С ним — полный порядок.
Пальцы Эриси стискивали его руку:
— Ты погляди!
Челнок развернулся, и теперь Корускант был виден во всей красе. Станции «голан» и орбитальные зеркала остались выше. Хорн вспомнил разговор в кают-компании лайнера. Какой-то профессор рассказывал всем желающим, что Корускант… прошу прощения, Центр Империи находится далеко от своего солнца и вынужден обогреваться с помощью орбитальных зеркал.
Челнок пошел на снижение над дневной стороной. Серо-бурая поверхность планеты выглядела очень странно; она была угловата и щетинилась шпилями башен. Над феррокритовым морем лениво плавали каменные острова, покрытые цветущими садами. Ничего естественного в этой планете, по мнению Хорна, не было. Она была изуродована шрамами от постоянной перестройки и реконструкции.
Кусочек ночной стороны по контрасту сверкал всеми огнями спектра. Свет очерчивал здания, прорисовывал линии улиц и трасс воздушного сообщения. На границе света и тьмы постепенно вылезало из мрака исполинское строение, которое по высоте и протяженности могло спорить с горами на юге. Больше всего здание напоминало коралловый риф.
Корран задрожал от внезапного холода. Ему было необъяснимо страшно и стыдно за страх. Гнездо зла, залетела посторонняя мысль. Выжечь… выжечъ до основания, иначе никто не сможет спать спокойно…
— Впечатляет, не так ли? Мы пролетаем Императорский дворец.
В проеме люка, небрежно опираясь на комингс, стояла девушка-пилот.
— А кто управляет этой штукой?
Несмотря на улыбку, от девушки веяло холодом. Нет, поправился Корран, не холодом, а первым снегом.
— Автопилот, — девушка указала на планету внизу. — Вам повезло. Сегодня в этом районе ясная погода. В ином случае вы немногое увидели бы.
Эриси вздернула подбородок:
— Мой тельбун и я…
— ..летите в «Империал», знаю. Вы затребовали лучший номер, но здесь удача вам изменила. Номер занят другими.
Корран нахмурил накрашенные брови:
— А мы-то думали, все устроено, — сказал он, чтобы хоть как-то выразить свою реакцию.
— Возможно. Эриси прищурилась.
— А сто кредиток наличными ничего не уладят?
— Как начальная цена — да. Хмурое выражение на румяной физиономии Хорна сменилось широчайшей ухмылкой.
— Ты — наш связной?
Девушка-пилот кивнула. Пожалуй, только сейчас Корран как следует рассмотрел ее. Красивой ее можно было назвать только с большой натяжкой, мешало отрешенное выражение слишком бледного лица. Но в глазах пылал огонь. Сначала Корран списал его на возбуждение, слишком быстро безымянный пилот превратился в повстанца, но, приглядевшись, Хорн понял, в чем дело. Новая знакомая напомнила ему Йеллу Вессири.
Девушка сделала шаг вперед, и Корран окончательно утвердился в своем мнении. А еще она чем-то походила на принцессу Лейю Органу, хотя негустые короткие и очень светлые волосы она зачесывала назад, а не носила кос, уложенных вокруг головы.
Пилот опустилась в кресло напротив Хорна и Эриси. Кожа у нее была почти белой, а наличие столь же белых бровей и ресниц скорее подразумевалось, нежели наличествовало на самом деле. Определенно, она была не во вкусе Хорна. Его эстетические размышления были прерваны самым бесцеремонным образом:
— Времени мало, но здесь нас не подслушивают, так что можем поговорить.
В ее голосе так явственно прозвучал акцент, что Корран мог держать пари на собственный «крестокрыл»: их связная родом с Алдераана.
