— В городе сейчас неспокойно, — поведал мне Хатхи. — Совсем неспокойно, сестра. Сейчас тут проводится фестиваль. Я не лезу в эти дела, сестра, но этот фестиваль… Ох, лучше бы его не было совсем! Каждые три года Джайпур превращается в подобие кипящего котла. Все время что-то происходит, взрывается, падает. Тот самый большой пожар начался как раз после такого фестиваля.
— А что за фестиваль?
— Каждые три года такой, сестра. Я уж и не знаю, почему его всегда заносит в Джайпур.
— А какая тема у фестиваля?
— Международная мода.
— А чего же тут страшного?
— Наверное, ничего, сестра. Я не интересуюсь ничем таким. Просто на неделю город превращается в котел. Трудно ездить. Так много людей. Так много машин. И везде плакаты, плакаты…
Хатхи ткнул пальцем в яркий, красно-желтый плакат на стене. С голограммы скалился клоун, высовывающийся из двустворчатой золотой арки Мак-доналдс. Кивками головы и взмахами рук Рональд, так, кажется, звали излюбленного персонажа корпорации, зазывал внутрь. Внизу плаката горела надпись “McDonalds in I minute”. Голограмма была выполнена паршиво, движения клоуна были резкими, угловато-дергаными.
— Везде эти клоуны. Хуже обезьян! Потом эти бесплатные образцы. Зачем мне бесплатные образцы? Одежда эта… Пусть это носит ваша жена, говорят. Да я удавлюсь, но ее в это не выряжу! Дочке в школе все мозги прожужжали. Мода, мода! Она мне скандал устроила, представляете, сестра?! Говорит: хочу быть как все. Я ей: что ты, дорогая, ты и есть, как все, посмотри вокруг. Все дети так одеты! А она мне: сари — это не модно, так во всем мире не ходят! А что мне до того, как ходят во всем мире?! Я не во всем мире живу, я, слава богам, живу в Джайпуре, и нечего сюда всякую гадость тащить. Нет, с одной стороны, я, конечно, понимаю, что во всем мире модно… Понимаю. Но какой смысл от этой моды? Ну, наденет она эти три веревочки на себя. ' И что? Позорище! Солнечный ожег гарантирован. Я не знаю, наверное, в городах, где зонтики эти атмосферные установлены, можно хоть голым ходить. А тут Индия! Здесь солнце шуток не любит! Мне дети нужны, а не уродцы поджаренные. Так нет, не слушают. Говорят, мол, не понимаешь ничего, стоишь на пути у процессов. Каких процессов? Зачем это все? И главное, город, как котел. Все с ума по-сходили. Музыка… Куда ты прешь, дохлая лошадь!? Куда несет тебя, крокодил криволапый?
Судя по всему, наличие на улицах смешения одежд и лиц как раз и объяснялось проведением столь не любезного большому Хатхи фестиваля.
В итоге, до Говинд-Марг мы добрались приблизительно через час. Когда я вышла из такси, Хатхи сокрушенно закачал головой и зацокал языком.
— Эх, сестра, уже поздно! Так поздно, что не стоит такой красивой женщине оставаться одной в этом квартале. Так поздно… Ай, Хатхи, глупый слон. Ай, глупый. Зачем не посмотрел на время? Зачем ехал медленно?
— Не переживай, Хатхи. Со мной ничего не случится.
— Ай, не случится, ай, не случится! Я так первый бы сказал, если бы не фестиваль. Столько понаехало разных… Столько всяких… Ай, ай… Сестра, тебе нужен провожатый. Большой провожатый, сестра. Ай, как нужен!
Я отлично понимала, к чему клонит хитрый индус. Понятно, что работа таксиста не слишком прибыльное дело в Джайпуре, несмотря на фестиваль, поэтому он брался за любую работу, лишь бы принести в дом лишнюю рупию, поскольку дома жена, дочка глупая, да, может быть, и не одна.
— Где ж его взять, провожатого?
— А Хатхи, сестра? Хатхи Бихари — это лучший провожатый! Я могу все, сестра. Чувствовать себя в безопасности можно только с таким, как я.
Я вздохнула.
— Сколько?
— О, сестра, недорого! Семьсот рупий в час, это немного. Таких цен не найти!
— Сто, — ответила я.
Названная цена была завышена в несколько раз от реальной, и это было своеобразным приглашением к торгу.
— Сто рупий! — Хатхи обхватил руками голову. — Сто рупий! Это невозможно! Это невозможно, сестра! Сто рупий никак не может быть ценой для такого замечательного провожатого! Посмотри, сестра, какой я грозный.
И Хатхи напустил на себя “грозный” вид: надул грудь и свел брови к переносице.
— Сто пятьдесят, — сказала я. От такого хамства воздух со свистом вышел из груди Хатхи.
— Шестьсот, — пошел он на попятный. — И только потому, сестра, что вы не знаете местных обычаев, а один из них, обычай гостеприимства, не позволяет мне отпустить вас в одиночестве бродить по городу в такое опасное время суток. Шестьсот — и это очень большая уступка с моей стороны. Подумайте, сестра, о моих детях…
— Четыреста. Только из-за детей, у которых такой жадный отец.
— Четыреста!!! — Хатхи обхватил голову руками и присел, словно эта сумма испугала его еще больше, чем первая названная мной. — Как можно прожить на четыреста рупий в час?! Этого даже не хватит… Пятьсот.
— По рукам!
Пятьсот рупий в час — вполне допустимая такса Пожатие Хатхи было очень осторожным. Как будто мою ладонь плотно закутали в перьевую подушку.
Чтобы найти этот храм, пришлось постараться. В этих широтах вечер — явление кратковременное, почти сразу за днем наступает ночь, а в роли уличного освещения используются огни витрин магазинов, голограммы рекламных щитов и просто ручные фонарики прохожих. Однако это явление — вполне естественное, и мой провожатый Хатхи, негромко ругнув перебои с электроэнергией, достал из складок одежды светивший желтоватым светом допотопный фонарь.
— Куда пойдем сестра? — пробасил Хатхи.
— Тут всегда так темно?
— Всегда, когда нет электричества, — неопределенно ответил провожатый.
— А откуда берут питание магазины и реклама?
— У кого — аккумуляторы, у кого — генераторы… Кто просто ворует из других кварталов,
Хатхи откровенно темнил, и я не стала вникать глубоко. Похоже, решение проблем с электричеством было вроде местного подпольного бизнеса.
— В этом квартале должен быть храм Кали.
Я покрутила головой, но в наступившей темноте не было видно ничего, кроме блуждающих громкоголосых огоньков, которые трансформировались в тени, попадая в светлые круги витрин. Невидимый Хатхи прокашлялся.
— Ходить в храм Кали ночью, сестра… Может быть, лучше завтра? А сейчас я бы нашел подходящую гостиницу…
— Мне нужно сейчас, — отрезала я. — Неужели такой большой человек боится чего-то?
— Ничего я не боюсь, — обиженно пробасил Хатхи. — Есть обычаи, которые лучше не нарушать. Ходить ночью в храм Кали не следует. Приезжему это понять трудно, но это так… Туда можно сходить днем, при свете, когда видна красота храма. Сейчас мы можем сходить в храм сидящего Кришны. Туда пускают даже ночью. К тому же он находится в квартале, где всегда есть свет. Это сказочное место, сестра…
