— Да, разумеется. Моя мать родом из Глазго.
Любопытно, Джулия и не знала об этом!
— Насколько я знаю, один из моих предков по отцовской линии родился на Западных островах, недалеко от Шотландии, — заметила она.
— Тогда, получается, у нас с вами есть кое‑что общее. — Джефферсон снова по‑особенному, внимательно взглянул на нее, но тут же поспешил отвести глаза.
Джулия то и дело спрашивала себя, что же не так с ее гостем: сейчас он был непривычно тихим, отстраненным.
— Вы насладились вашим пребыванием здесь? — вежливо осведомилась она, надеясь, что ошибается и на самом деле все в порядке.
— Да. — Джефферсон наконец‑то снова взглянул на герцогиню, и на его лице появилась вымученная улыбка. — Мне следовало приехать, чтобы навестить могилу дочери, еще несколько десятков лет назад.
Джулия вздрогнула: Тайн сказал ей нечто очень личное, сокровенное. Как бы ей хотелось поведать ему о своей жизни — о Томе… Но она не решалась.
— Я рада, что вы наконец‑то сделали это. Надеюсь, поездка принесла вам облегчение.
Он смолк на мгновение, потом кивнул:
— Да, конечно.
И вдруг у Джулии вырвалось:
— Много лет назад я решила не навещать могилу своего мужа.
Тайн снова пронзил ее взглядом:
— Простите мне мое любопытство — а почему нет?
— Он умер пятнадцать лет назад, и я устала постоянно выражать свои почтение и скорбь. — Она безразлично пожала плечами. — Или притворяться, что действительно их чувствую.
— Я слышал, что ваш муж был отъявленным мерзавцем, — выпалил Тайн.
Джулия задумчиво прикусила губу.
— Он был холодным, тяжелым человеком… и часто — жестоким.
— Вы заслужили лучшей доли. Но тогда почему вам нужно все время выражать ему почтение?
Горячность, мелькнувшая в его тоне, удивила ее.
— Это мой долг, мистер Джефферсон.
— О да, ну конечно! Долг в этой стране — все.
И он перевел взгляд куда‑то вперед.
Встревоженная, Джулия как изваяние застыла на месте.
Что‑то было не так, она ясно чувствовала это.
— Вы, разумеется, верите в чувство долга?
— Я не знаю, герцогиня. Там, откуда я родом, человеку для выживания нужны достоинство, бесстрашие и честолюбие, а не чувство долга.
Джулия чувствовала себя так, будто ей дали пощечину. Она отвернулась, дрожа всем телом.
— Выходит, на самом деле у нас с вами нет ничего общего, не так ли? — тихо констатировал Джефферсон.
Герцогиня часто замигала, пытаясь отогнать подступившие вдруг слезы. Что‑то действительно было не так — но она и представить себе не могла, в чем дело.
— Пустимся галопом, во весь опор? — с усилием произнесла Джулия и расплылась в притворно‑радостной, фальшивой улыбке.
— А вы можете управлять этой кобылой? Она выглядит норовистой, — отозвался он.
— Да, могу, — бросила Джулия сквозь зубы, не глядя на Тайна. И, не дожидаясь ответа, она пустила лошадь легким галопом. Герцогиня слышала, как гость скачет следом за ней, ощущая себя униженной — и безмерно несчастной.
Какой же глупой она была! Вообразила, будто между ней и этим американцем существует взаимное влечение!
В этот момент Джулия заметила впереди низкую каменную стену.
— Вы можете избежать прыжка через препятствие, повернув направо, мистер Джефферсон! — крикнула она.
Широкая трехфутовая каменная стена маячила все ближе. Джулия даже не оглянулась на Тайна, она пришпорила свою кобылу, готовясь к прыжку. Стук копыт стих, и герцогиня поняла, что американец резко остановил своего коня. Но она по‑прежнему приближалась к стене и вскоре легко вспорхнула над препятствием. Уже по другую сторону стены Джулия осадила лошадь, но впервые в жизни не почувствовала радости от прыжка. Она была для этого слишком расстроенна и смущена.
Герцогиня похлопала лошадь по шее и обернулась к препятствию, которое только что взяла. Джефферсон остался по ту сторону стены, и Джулия жестом предложила ему принять немного вправо.
Но Тайн проигнорировал ее совет. Вместо этого он легким галопом приблизился к стене, заставив Джулию в изумлении замереть на месте: он собирался совершить прыжок! Опытная наездница, герцогиня мгновенно поняла, что американец и понятия не имел о том, как берутся препятствия. Уздечка съехала с его мерина, что могло существенно осложнить прыжок — и это еще в лучшем случае. Но Джефферсон, казалось, не замечал проблемы, он лишь сильнее пришпорил коня, заставляя того нестись еще быстрее — такая опрометчивость могла обернуться катастрофой.
— Закрепите узду! — что было мочи закричала Джулия. — Подберите ее!
Но было уже слишком поздно. Конь и всадник перемахнули через препятствие — увы, слишком неуклюже. Не чувствуя узды, потеряв управление, мерин неловко покачнулся и ударился задними копытами о каменную стену. К этому моменту Джефферсон уже утратил равновесие, и Джулия с ужасом заметила, что он потерял стремя. Мерин споткнулся, и Джефферсон едва не слетел вниз, но успел вовремя схватиться за конскую гриву и, восстановив равновесие, надежно усесться в седле.
Когда Тайн пустил коня рысью, а потом постепенно перевел его на шаг, Джулия почувствовала несказанное облегчение: все обошлось! Немного оправившись от испуга, она попыталась напустить на себя безразличный вид, чтобы ничем не выдать своей реакции на худшую демонстрацию искусства верховой езды, которую ей когда‑либо приходилось видеть. Джулия с непроницаемым лицом обернулась к Тайну, который остановился рядом, запыхавшийся и покрасневший.
— С вами все в порядке?
— Ну, как вам мой прыжок? — спросил он.
— О, дорогой мой, — невольно расплылась в улыбке Джулия. — Вы никогда не брали препятствия, не так ли?
— Мы в Америке обычно стараемся избегать подобных барьеров, — объяснил Джефферсон, все еще отдуваясь. — Наши лошади поворачиваются от легкого пинка, останавливаются на «тпру» и перемахивают через заборы только после хорошего удара кнутом.
Джулия поймала себя на том, что искренне заинтересовалась его рассказом, и охватившая душу тревога начала ослабевать.
— Есть определенная техника прыжка, — сказала она и снова спросила: — Вы в порядке?
— Если не считать унижения, которое я почувствовал, то да. — Джефферсон взглянул на нее и, спрыгнув на землю, встал на колени, чтобы проверить состояние задних ног своего коня.
Джулия соскользнула со своей лошади и опустилась на колени рядом с американцем.
— Ни единой ссадины — с вашим мерином все в порядке, — заметила она и выпрямилась.
