Наконец она осмелилась взглянуть ему в глаза и вздрогнула. Ее сердце застучало еще быстрее. Никто никогда не смотрел на нее таким обжигающим взглядом.
— Обычно свежий воздух помогает заснуть, — сказал он, и его густые темные ресницы опустились.
Бланш знала, что должна либо начать с ним светский разговор, либо вернуться в свою комнату. Теперь она была совершенно сбита с толку. И то, что сэр Рекс мог быть кандидатом в ее мужья, нисколько не облегчало положения. Она не могла придумать, что ему сказать. А ведь вежливость всегда была ее второй натурой. И что еще хуже, она не могла заставить себя выйти из зала. Ее домашние туфли как будто приклеились к полу.
— В свете свечей вы кажетесь невинной, как пятнадцатилетняя девочка, — тихо сказал он.
Ее сердце бешено заколотилось. «Я действительно неопытна и невинна, как в пятнадцать лет», — подумала она. Она робеет и стесняется, как пятнадцатилетняя девочка! Но он не может знать об этом.
— Мне скоро будет двадцать восемь, — ответила она.
Он бросил на нее искоса странный взгляд, означавший что‑то вроде «Мне это все равно».
Бланш боролась с желанием задать ему свои вопросы. Но он был необычно разговорчив. Может быть, это удачный момент?
— Почему вы не спите, сэр Рекс? Должно быть, уже полночь.
Темные глаза хмуро взглянули на Бланш. Было похоже, что сэр Рекс не имеет желания отвечать.
Вдруг она догадалась, что он, должно быть, ждет любовницу. Ее щеки словно обжег огонь.
— Извините, я сейчас уйду! — И она повернулась, чтобы убежать.
Он схватил ее за запястье и заверил:
— Вы мне не мешаете.
Она каким‑то образом повернулась — или он ее повернул — и снова оказалась к нему лицом.
— Если вы не можете уснуть, мы можем объединить наши бессонницы, — тихо добавил он и отпустил ее руку.
Запястье, которое он только что сжимал, горело как в огне. Все ее тело напряглось от странной тревоги. Но часть ее хотела остаться: ее неодолимо влекло к нему. Это же то самое, что она надеялась испытать. Разве не так? Правда, она не мечтала о мужчине, который приносит так много беспокойства. Ей хотелось полюбить человека с гораздо более легким нравом, а этот грозен по самой своей сути.
Разумная часть ее души поняла: нужно бежать, пока не поздно, пока канат не размотался до конца. А он разматывался — Бланш это чувствовала. Сэр Рекс слишком мрачен для нее. Бланш знала это, но ее ноги не сдвинулись с места.
Прошло довольно много времени, прежде чем она смогла заговорить.
— У вас часто бывает бессонница? — очень тихо спросила она и крепко прижала бокал к животу.
Улыбка, мелькнувшая в ответ на его лице, была прекрасна.
— Это зависит от обстоятельств, — ответил он.
Ей понадобилось время, чтобы понять, что он имел в виду. Она почему‑то снова представила его вместе с Анной и подумала, что сейчас он лежал бы в кровати с этой девушкой, если бы в доме не было гостьи. Бланш покраснела до ушей, ее сердце застучало с сумасшедшей силой.
— Мне очень нужно вернуться в свою постель, — быстро сказала она.
— Не уходите!
Бланш похолодела.
— Пожалуйста, не уходите. Мне нравится быть в вашем обществе, — тихо сказал сэр Рекс и бросил на нее еще один изумивший ее взгляд.
Бланш вздрогнула. Он пьян или просто невероятно дерзок и поэтому говорит так откровенно?
— Мне тоже всегда нравилось ваше общество, сэр Рекс, — призналась она самым непринужденным тоном, на который была способна.
Кажется, ее слова вызвали у сэра Рекса то сдержанное веселье, которое обычно скрывают за полуопущенными веками, как за тяжелыми ставнями.
Она проглотила комок в горле, лихорадочно ища подходящую тему для разговора.
В такой час и при таких обстоятельствах это было почти невозможно.
— Я завидую вам: вы хозяин такого прекрасного места.
На его лице снова появилась улыбка — немного кривая, но невероятно привлекательная.
— Как вы, хозяйка Херрингтон‑Холл, можете завидовать мне из‑за Лендс‑Энда?
— Может быть, именно потому, что ваше имение на самом краю мира. Не зря его название означает «край земли». Дома я никогда не могу остаться одна, а здесь я наслаждаюсь одиночеством.
— Долго ли вы будете здесь гостить?
Бархатный тембр его голоса волновал ее тело так, словно весенний ветер проник к ней под юбки.
— Не знаю. Вряд ли я могу навязывать вам свое присутствие.
— А если я хочу, чтобы вы навязали его мне?
Бланш смущенно взглянула ему в глаза.
— Возможно, я должен вам признаться, — медленно заговорил он, и Бланш напряглась, ожидая, что будет дальше, — что иногда человек чувствует себя здесь одиноко, — договорил сэр Рекс.
«Сэру Рексу одиноко», — подумала Бланш. То, о чем она догадывалась, он сейчас подтвердил и вызвал у нее сочувствие.
— Вам надо бы чаще приезжать в город.
Ресницы Рекса дрогнули и скрыли от Бланш его глаза. Он произнес вполголоса, как будто не слышал ее слов:
— Вы не обязаны принимать решение сейчас же.
Она лихорадочно соображала, что бы ему ответить.
Сэр Рекс получил это имение в награду. То есть в каком‑то смысле он не выбирал эту жизнь. Но город он покинул по собственному желанию. И почему же все‑таки он остался неженатым?
— О чем вы думаете, Бланш? — тихо спросил он.
Девушка повернулась к нему. Как легко он произнес ее имя! Оно соскользнуло с его губ ласково и нежно, словно шелк. Но Бланш знала, что это случайная оговорка, которую сэр Рекс даже не заметил.
— Я понимаю, что здесь не все соответствует привычному для вас уровню жизни, — тихо заговорил он. — Но если вы скажете, что вам нужно, я переверну небо и землю, чтобы доставить вам удовольствие. — Он опять медленно улыбнулся. Его взгляд долго блуждал по ее лицу, а потом опустился на край выреза ее платья.
Бланш была изумлена. Почему он так сильно хочет угодить ей?
— Здесь все соответствует моему уровню! — Бланш сказала это с таким жаром, что сама была поражена, почему она так волнуется. — Я полюбила Лендс‑Энд, то есть я хочу сказать, он мне очень нравится. Я была бы рада побыть здесь… еще немного.
Бланш приняла решение: сейчас она будет очень дерзкой и задаст ему совершенно неуместный вопрос: почему он не женат.
— Полночь всегда — самое лучшее время для признаний.
— Вы хотите признаться мне еще в чем‑то? — Она терялась в догадках, что еще может услышать от него.
Его лицо дрогнуло в улыбке.
