— Бланш, я не один такой. После войны у многих солдат были такие «припадки», если тебе хочется так это называть. У некоторых моих друзей были такие же приступы, как у меня. Я знаю и других солдат, у которых никогда этого не было. Но мы все знаем, что некоторые из нас очень сильно пострадали на войне. Мы принесли эти воспоминания с собой домой. Война была жестокой и наносила тяжелые раны. Этот бунт был таким же жестоким, как любой бой, и так же сильно ранил твою душу. Теперь я думаю, что ты болеешь тем же, от чего страдал я и страдали другие солдаты.
Бланш, по‑прежнему ошеломленная, прошептала:
— Но мои припадки сильнее и происходят чаще.
Рекс пристально посмотрел на нее:
— Когда это случилось со мной в первый раз, я был потрясен и испуган. Потом эти приступы стали происходить часто. Но позже, когда моя жизнь снова стала нормальной, они стали слабее. Бесс мне сказала, что все это началось в Лендс‑Энде. Значит, времени прошло очень мало, если учесть, если бунт был больше двадцати лет назад. — Он снова коснулся лица Бланш, успокаивая ее.
Бланш схватила его за руку и прошептала:
— Действительно, похоже, что у меня эта же болезнь.
— В Лондоне есть один врач, который посвятил свою жизнь лечению этих пострадавших солдат. Он даже дал этой болезни название, но я не могу вспомнить какое. В любом случае ты должна побывать у него. Мы пойдем к нему вместе.
Бланш заметила, что костяшки пальцев на их соединенных ладонях побелели: так крепко они сжимали друг другу руки. Она посмотрела на сэра Рекса, а он на нее.
Может быть, она все же не сумасшедшая.
У нее появилась надежда.
— Спасибо тебе, — еле слышно выдохнула она.
Он крепче прижал ее к себе.
Глава 21
Рекс нашел Клифа на верхнем этаже дома, в комнатах, которые тот занимал вместе со своей женой и двумя детьми. Алексей сидел за секретером и старательно выводил одну за другой буквы письма, в котором извинялся перед леди Берроу. Его отец с суровым видом стоял над ним, сложив руки на груди. Ариэлла уютно устроилась в кресле перед камином и, как обычно, читала. Но когда Рекс остановился в проеме открытой двери, девочка подняла взгляд от книги, посмотрела на него и улыбнулась. Из спальни, тоже улыбаясь, вышла Аманда. Ее зеленые глаза ярко блестели от радости.
— Как там Бланш? — спросила она.
Рекс молчал, не решаясь ответить. Он настоял на том, чтобы Бланш ушла в одну из комнат для гостей: было хорошо видно, что ее нервы сильно напряжены и силы на пределе. Усталость отражалась на ее лице и в глазах. Она согласилась и упала на кровать, как только Рекс привел ее в эту комнату, и это доказало, что он был прав. Но теперь он знал, что Бланш не сумасшедшая. Время излечит ее от болезни. И она носит под сердцем его ребенка. Она должна стать его женой.
Рекс так волновался за нее, что не мог как следует думать о его и Бланш будущем и о ребенке, который у них появится. В первую очередь он должен позаботиться о том, чтобы Бланш отдохнула. Во вторую очередь — о том, чтобы она вылечилась от душевной травмы, нанесенной бунтом. Он хотел бы ускорить ее выздоровление, но был совершенно уверен, что не может этого сделать. Однако из‑за ребенка они должны пожениться как можно скорее. И как раз для этого ему пригодится его брат Клиф.
— Она какое‑то время неважно себя чувствовала и теперь отдыхает в одной из гостевых комнат. А я надеялся на время украсть у тебя мужа.
Аманда внимательно взглянула на Рекса, и он понял, что она борется со своим любопытством.
— Кради, только верни потом обратно, — пошутила она и спросила: — Бланш будет ужинать с нашей семьей?
— Нет, — ответил Рекс, не желая, чтобы Бланш еще раз напрягала свои нервы. Он знал, что она боится приступа воспоминаний и, кроме того, ей стыдно, что в светском обществе ее считают сумасшедшей. Тем более ей будет стыдно этих слухов перед его семьей.
Ему не терпелось увезти ее из Лондона. Он не мог дождаться минуты, когда получит почетное право обнимать и утешать ее, заботиться о ней, обеспечивать ее тем, что ей нужно, и защищать ее от всего и всех.
Он не мог дождаться минуты, когда расскажет ей о Стивене.
Клиф широкими шагами подошел к брату, внимательно и с любопытством вглядываясь в него своими голубыми глазами. Рекс указал рукой на коридор. Братья вышли туда, и Клиф закрыл за ними дверь комнаты.
— Мне нужно, чтобы ты оказал мне услугу, — без предисловий сказал Рекс. Сейчас он был рад, что его брат — странный человек и чудак.
— Ты ее получишь.
Рекс и не ждал отказа.
— Прежде чем я выскажу свою просьбу, ты должен мне поклясться, что то, что произойдет после этого, останется только между нами. Никто, кроме нас, не должен про это знать, даже твоя жена.
Глаза Клифа стали шире.
— Мне это очень любопытно, но я не люблю иметь тайны от моей жены. Честно говоря, я никогда ничего не скрывал от нее и не хочу делать это впервые сейчас.
— Скрывать придется временно и лишь из‑за того, что Бланш больна.
Клиф помрачнел. Он коснулся ладонью руки брата и спросил:
— Что я могу сделать, чтобы помочь тебе, Рекс, и помочь ей? Разумеется, я клянусь тебе молчать.
— Я желаю, чтобы ты поженил нас, — сказал Рекс.
Сначала Клиф оцепенел от изумления. Потом до него начал доходить смысл этих слов.
— То есть вы с ней все‑таки женитесь, но хотите сделать это тайком?
— Ты можешь говорить тише?
— Значит, ты хочешь, чтобы я поженил вас на моем корабле?
— Клиф, Бланш больна. Она не выдержит официальную свадьбу и прием после свадьбы, это для нее слишком сильное напряжение. В любом случае брак будет тайный. Для Бланш будет легче, если мы сможем заключить его здесь рядом, в гавани. Я надеялся, что женюсь в течение недели, — объяснил Рекс и пристально посмотрел на брата.
Клиф ответил ему таким же пристальным взглядом и спросил:
— Чем она больна?
Рекс немного поколебался и наконец ответил:
— Она еще не была у врача, но она не сумасшедшая, Клиф. Она больна тем же, чем я болел после войны и чем болеют многие солдаты. Я уверен, ты не знаешь, что мать Бланш была зверски убита. Это случилось, когда Бланш была ребенком, и Бланш все видела. Она лишь теперь вспоминает это убийство почти так же, как я переживал заново свои последние дни на войне сразу после того, как вернулся домой с Пиренейского полуострова. Я уверен, время вылечит ее, как вылечило почти всех, кого я знаю.
— Я не имел об этом представления, и мне жаль, что так случилось, — серьезно сказал Клиф. Помолчав, он спросил: — Есть ли причина для такой спешки, Рекс?
