И больше ничто не имело значения. Если Шон вернулся за ней, если она дорога ему и он любит ее, как мужчина любит женщину, он возьмет ее с собой.
Она подтянула колени к груди, наблюдая за ним. Ноги ужасно болели, но она витала в облаках. Почувствовав на себе ее взгляд, Шон обернулся и сразу отвел глаза.
— Как ты себя чувствуешь? — глухо спросил он.
Она подумала, что он ведет себя странно. Наверняка вспоминает о событиях прошлой ночи, и ему неловко перед ней за свою грубость. Ей хотелось сказать, успокоить его, что все в порядке, это не имеет значения. Главное, что он вернулся за ней и сегодня началась новая жизнь для них обоих.
— Я без сил, мне холодно, и я хочу есть. Но мне хорошо, Шон. — Ее голос был полон нежности.
Он не ответил, отошел от жеребца, который начал щипать траву, взял привязанную к седлу сумку.
— Не хотелось бы разжигать костер, нас могут заметить. — Он видел, что она замерзла.
Она понимала, что Броули с солдатами может вернуться, кроме того, есть и другие отряды, расквартированные в Ирландии, их могут послать на поиски беглецов, и огонь привлечет внимание.
— Я переживу ночь и без костра. — Она снова улыбнулась ему.
Он на мгновение встретился с ней взглядом.
— Но ты замерзла. И станет еще холоднее… А у нас ничего нет, кроме этого шлейфа. Но он вряд ли спасет тебя от холода.
У нее сразу мелькнула мысль о том, как можно согреться вдвоем, в его объятиях ей будет тепло. И на этот раз между ними будет любовь, а не торопливое удовлетворение страсти. Она затаила дыхание.
— Я боюсь другого холода.
Он насторожился.
— О чем ты?
Она встала и взяла его за руку, заставляя посмотреть на себя.
— Почему ты не смотришь на меня?! — воскликнула она. — Шон! Ты не должен смущаться, вся вина за то, что произошло вчера ночью, лежит на мне.
Он вырвал руку.
— Вот хлеб и сыр, — сказал он отрывисто, встал на колени и достал из мешка еду.
Она закусила губу. Вспомнила их близость, и ее залила жаркая волна, непередаваемое ощущение, которое она испытала с ним.
— Шон, я вела себя опрометчиво. Но я так хотела твоей любви…
Он посмотрел на нее:
— Я не хочу обсуждать прошлую ночь.
Она вздрогнула:
— Я знаю, об этом трудно говорить, но именно твое нежелание вспоминать и скромность говорят о том, что ты остался джентльменом.
Он посмотрел на нее удивленно.
— Ты сошла с ума? Я — джентльмен?!
Она вспыхнула, не понимая, что с ним происходит. И еще пыталась оправдываться:
— Но я сама тебя заставила…
— Я уже сказал… Не стану об этом говорить. И забудь все, как будто этого не случилось.
Наверное, ей послышалось. В растерянности она молчала, не зная, что ответить.
Он вынул из мешка еду, разрезал головку сыра на четыре части и ломоть хлеба на две.
Она опустилась на колени рядом с ним.
— Но я не понимаю. Почему ты так сердишься? Ты злишься на меня?
Он не смотрел на нее.
— Я злюсь… — он с трудом подбирал слова, — но только на себя. — И наконец посмотрел прямо на нее, но не такого взгляда она ждала. Перед ней снова был незнакомый и непонятный Шон. — Я сердит на себя, что подвергаю тебя опасности, что овладел тобой прошлой ночью, не имея на это никакого права. — Он вдруг покраснел и отвернулся. — И теперь я ненавижу себя еще больше.
Он вскочил и стал возбужденно расхаживать по небольшой поляне.
— Но ты же вернулся ко мне. — Она не могла поверить, что он говорит правду. Просто жалеет о своем поступке, раскаивается, и ему стыдно, что не удержался от соблазна.
Наконец он перестал ходить и снова присел рядом.
— Я вернулся, потому что хотел попрощаться… Эль, хватит об этом, ты должна поесть! — И поскольку она продолжала удивленно и непонимающе смотреть на него, раздраженно добавил: — Я сказал правду, Эль.
— Но ты не смог уехать. Ты вернулся… за мной. Разве не так?
Он поколебался с ответом.
— Я просто хотел… Ты ошибаешься, это не так.
Кажется, она наконец прислушалась, глаза испуганно расширились, она положила руку на сердце, которое забилось как сумасшедшее.
— Ты бы хотел, чтобы прошлой ночи не было… И настаиваешь, что вернулся не за мной.
Он пытался подобрать нужные слова, чтобы все ей объяснить.
— Понимаешь, я с детства всегда защищал тебя, спасал, оберегал. И это вошло в привычку. Меня сейчас беспокоит одно — со мной ты в опасности.
— Но я тебе не верю! Я здесь с тобой сейчас, и это понятно. Не могло быть иначе, после того как ты лишил меня невинности прошлой ночью!
Он с недоумением посмотрел на нее:
— Что ты имеешь в виду?
— Я думала, ты вернулся за мной из-за того, что произошло между нами. А поскольку я больше не невинна, ты был обязан взять меня с собой и жениться на мне.
Он не отвечал.
— О господи! — прошептала она, раскачиваясь в отчаянии. — Ты и не думал о том, чтобы жениться на мне, так?
Он покачал головой:
— Я думаю о том, чтобы отослать тебя домой как можно скорее. Ты должна быть в Адере, где отец защитит тебя.
Она вскрикнула и зажала рот ладонью.
— Послушай, я очень сожалею! — горячо заговорил он. — Понимаешь, мне жаль, что так случилось. Я уже говорил тебе, я не могу себя простить… И всегда тебе твердил: выходи за Синклера! Я больше не джентльмен, ты понимаешь, Шон О'Нил мертв, я говорил, но ты не хотела меня слушать… Ты не можешь бежать с преступником, которого хотят повесить! Будь же ты, наконец, благоразумна! — Он задохнулся от непривычно длинной речи.
Она была потрясена до глубины души. Прошлой ночью она сама предложила ему прийти ночью в ее комнату, это означало, что она готова ему отдаться. Она смирилась, что он потом убежал, уехал, и готовилась выйти замуж. Вдруг он вернулся, и надежда, что он тоже любит ее, вспыхнула с новой силой. Она ошиблась. Настало время все-таки прислушаться к его словам. Он настаивает на том, что Шон О'Нил мертв. Она не верила, но если он прав? Тот Шон, которого она знала, не мог убежать от нее после прошлой ночи и никогда не лишил бы ее девственности, если бы не любил ее. И не стал бы убеждать ее выходить за Синклера после всего, что между ними случилось.
Слепая ярость вдруг охватила ее.
— Тогда какого дьявола ты взял меня с собой? Если не для того, чтобы поступить со мной так, как подобает честному человеку! Тогда зачем? Я не понимаю!
