Когда были сняты чулки и туфли, Элеонора заколебалась — надо было отослать Летти, пока та не заметила ее дрожь и волнение. Она знала, что любовь Шона не будет похожа на нежные поцелуи Питера. Она была в этом уверена, но страха не было, она любит его даже таким, каким он стал. Даже такого чужого и непонятного. И ни за что не откажется от него. Короткая рубашка тоже была снята. Летти стала убирать на место одежду, а Элеонора могла думать только о том, что через несколько мгновений она ощутит его поцелуи на своей коже, обнаженном теле.
Летти помогла ей надеть через голову ночную рубашку с глубоким вырезом на груди, без рукавов, потом освободила ее волосы от заколок и распустила пряди по плечам. Хотела заплести их на ночь в косы, но Элеонора остановила ее:
— Не надо сегодня их заплетать, — и не успела Летти удивиться, добавила твердо: — Спокойной ночи, Летти. Я так устала, что просто валюсь с ног.
Проводила служанку до двери, поблагодарила и закрыла за ней дверь. Потом заперла ее.
Почувствовала, что он рядом. Повернулась и не успела опомниться, как оказалась прижата спиной к двери, а рот ее был зажат поцелуем. Не тем нежным поцелуем, который подарил ей Питер, а грубым, не скрывающим намерений. Вначале ее охватил страх. Она сама провоцировала его только что, раздеваясь перед ним, хотя знала, что рискует.
Но страх вскоре исчез, она уже отвечала страстным поцелуем, ощутила в себе готовность подчиниться и сама задыхалась от нетерпения, она давно мечтала об этом, и сейчас будет в его объятиях, и с радостью и желанием позволит ему ласкать свое обнаженное тело.
Он схватил ее за плечи, и их взгляды встретились. Это был Шон, но таким она его еще не видела. Его лицо было искажено отчаянием и страстью, в нем шла борьба. А ей захотелось увидеть на этом лице любовь.
У нее хватит любви на них обоих.
— Шон, — прошептала она, и его лицо показалось ей прекрасным.
— Я не могу сдержаться. Слишком поздно! — услышала она его отчаянный шепот, потом он стал жадными поцелуями покрывать ее шею, обнаженную грудь, она поняла, что еще немного, и он овладеет ею прямо тут, у двери, и услышала его умоляющий шепот: — Прошу тебя, Элеонора, помоги мне…
Она тоже желала этой близости, часто представляла, как это произойдет, и теперь, когда он приподнял ее, повинуясь инстинкту, сильными длинными ногами обхватила его за талию. Через мгновение почувствовала острую боль, но долгожданное ощущение близости с ним захватило, и ее понесло на волнах наслаждения, теперь не осталось ни капли страха, она тоже покрывала поцелуями его шею, грудь, она любила его сильно, как никогда в жизни. Его тело сотрясалось, потом он хрипло вскрикнул и тяжело навалился на нее всем телом.
— О, Шон… — прошептала она.
Вдруг он выпрямился, освободил ее, и она встретила взгляд широко открытых глаз, такой взгляд она уже видела и не хотела бы больше видеть никогда. Он смотрел в шоке и ужасе.
— Нет, Шон…
Он метнулся прочь.
— Шон, вернись, нет! — с отчаянием крикнула она. — Не уходи, я люблю тебя!
Он оглянулся, и его взгляд был взглядом раненого зверя, и она поняла, что он испытывает к себе чувство отвращения.
— Не уходи, — умоляла она, — я люблю тебя, вернись ко мне.
Он покачал головой, повернулся и исчез за портьерой. Она еще раз окликнула его. Но он уже исчез.
Глава 8
Элеонора подбежала к окну и, перегнувшись через подоконник, смотрела вниз в темноту, как он пересекает лужайку, — светлое пятно, движущееся среди теней ночи. Сразу подумала об опасности, которая его окружает со всех сторон. В любой момент могут ворваться солдаты, да и еще многие гости не спят, играют внизу в карты или в бильярд. И нашла в себе силы заглушить рвущийся отчаянный крик. Она должна дать ему скрыться незаметно.
Но отчаяние и растерянность не покидали ее. Она не ожидала, что он покинет ее так внезапно, после того как она отдалась ему. Шон не мог так поступить с ней, это немыслимо, невозможно! Что ей теперь делать?
Но, немного придя в себя, решила действовать. Подбежала к кровати, схватила пеньюар и выскочила в коридор. Апартаменты графа и графини располагались в конце холла, и спальня Элеоноры была единственной в этом коридоре. Она бросилась наверх, первой была комната Рекса, и она без стука ворвалась к нему.
Рекс еще не спал. Он сидел на кушетке перед камином и своем вечернем костюме со стаканом бренди в руке и смотрел на огонь. Он обернулся взглянуть, кто явился без приглашения в столь поздний час, и увидел растрепанную, задыхающуюся от волнения Элеонору.
Лицо его потемнело; поставив стакан на столик, он тяжело поднялся, опираясь на костыль.
— Элеонора?!
Она не должна говорить ни ему и ни кому другому на свете о том, что произошло сегодня ночью. Лицо ее было мокрым от слез, и она еле сдерживала рыдания.
— Рекс! — воскликнула она, и слезы градом покатились по щекам. — Шон сбежал! — И вдруг замолчала, спохватившись. Она прибежала к брату умолять его вернуть Шона! Но зачем? Его поймают, если он вернется. Он должен бежать из страны, а если она хочет бежать вместе с ним, ей надо молчать.
И вспомнила сразу, что завтра она выходит за Питера. Ее брак может спасти Шона, дать ему возможность добраться до корабля, с ней это будет сделать невозможно. Пусть он бежит и обретет свободу. Ее бросало то в жар, то в холод. Она действовала, как всегда, слишком эмоционально и вместо того, чтобы сначала обдумать ситуацию, подумать о том, что произошло, она совершила ошибку. И как теперь она выйдет за Питера после того, что случилось сегодня ночью? И как может избежать этого?
И вспомнила разговор с Шоном.
— Я пришел не за этим.
— Тогда зачем ты вернулся?
— Я не знаю.
Она так хотела его прикосновений, поцелуев, объятий, надеялась, что он полюбит ее, и тогда она могла бы бросить все и убежать с ним хоть на край света, цеплялась за малейшую возможность, обманывала себя. И что случилось? После того как она соблазняла его всеми способами, он не смог устоять, что вполне понятно. На ее месте могла быть любая женщина, способная утолить его голод. Последовал взрыв безумия, страсти, потом удовлетворения и расплаты. Страсть не любовь. Ей хотелось, чтобы он полюбил ее, но этого не случилось. И вспомнила ужас на его лице после того, что между ними произошло, его бегство. Наступило отрезвление. И его слова: «Ты должна… выйти за Синклера…»
И что она теперь хочет от Рекса? Найти Шона и притащить его к ней силой, чтобы он вновь взглянул на нее с ужасом и отвращением? Он не любил ее, как ей этого хотелось, и теперь это ясно, как никогда.
— Элеонора! — Рекс стоял рядом, склонившись над ней всей своей внушительной фигурой. — Какого дьявола!.. Да что случилось? Что он с тобой сделал? Что за вид?
Увидев, как он разъярен и, вероятно, подозревает самое худшее, и подозревает не зря, она попыталась улыбнуться, слезы высохли. Нельзя, чтобы он догадался.
