— Не надо быть тревожными.
В рубке переглянулись.
— Это все?
— Да, Кэрил, — подтвердил «Эледон».
— Мы можем увидеть изображение? — спросила она.
На экране появилась нечеткая дрожащая картинка. На ней виднелось нечто вроде кольца, прикрытого натянутой на него паутиной с геометрически правильными ячейками. Связи выглядели нечеткими, и Сол не могла понять — было ли причиной расстояние, или свойства реальной конструкции. Не заметно ни признаков работы двигателей, ни вторичных пространственно-временных эффектов.
— Скорость объекта увеличивается, — доложил корабль. — До встречи примерно двадцать секунд.
Изображение не становилось четче, хотя объект был все ближе и ближе.
— Сколько шансов на то, что он может промазать? — спросила Сол.
— Ноль. Объект идет на нас, — ответил компьютер. — Пять секунд, четыре…
Нити посередине кольца начали светиться тускло-желтым, словно разогреваясь. До столкновения оставалось две секунды. Сол разогнала свои процессоры до предела, собираясь наблюдать момент перехвата их прорезателя. В последний момент она осознала, что именно напоминала ей паутина — несомненно, это была коммуникационная сеть.
Испытав легкий толчок, они оказались захвачены объектом, метнувшим их куда-то с ускорением, уже просто невообразимым.
Кажется, наше ожидание закончилось, — подумала она, наблюдая за смазанными образами на экранах и переполняемая чувствами несколько более сильными, нежели простое волнение.
2.2.6
Юэй/Эллил
Кто-то изо всех сил пытался растолкать его. — Юэй?
— Конъюгатор Юэй/Эллил?
— Неужели умер?
Юэю хотелось одного: пусть они все уйдут, пусть собравшиеся вокруг оставят его одного. Мучили усталость, боль, и он не хотел видеть никого. Нет, совершенно ясно, назойливый хор не желает оставлять своего подопечного. Превозмогая себя, он попытался пошевелиться и подать им знак. Что оказалось почти невозможным. Поднять голову — на это требовалось слишком большое усилие. Руки не слушались, словно не его собственные, а чьи-то еще — чужие. Однако попытки сдвинуться не остались незамеченными.
— Он зашевелился! — услышал Юэй чей-то голос.
— Слава Двуличию!
— Что с ним такое?
— Я…
Обе его голосовые трубы неприятно саднило. Вытянув кверху одну пару рук, он заморгал, заслоняясь от яркого света.
— Все в порядке, — солгал Юэй.
Правдивый ответ мог сделать остальных еще более навязчивыми. Ему следовало бы лежать, сжавшись в своей нише, какое-то время, думая, скажем, о том, почему не слушаются руки. Кожа была воспалена из-за постепенно нараставшего на ней слоя омертвелого пигмента. Казалось, лицо превратилось в резиновую маску, а внутри у Юэя…
Руки сами потянулись к огромной ране, оставленной на его теле Практиком. Рана полностью затянулась, но все еще была покрыта молодой и очень чувствительной кожей. Мысленно Юэй проанализировал состояние органов брюшной полости. Они казались усохшими и столь же пострадавшими, как и все его тело.
Искупление все еще находилось внутри — это было нечто, до поры притихшее, но вполне живое. Оно ощутимо увеличилось и словно распространилось по телу. Юэй ощущал какие-то усики, уходившие по позвоночнику и еще ниже — к бедрам. Они казались жесткими, напоминая рубцы, только находились не на поверхности кожи, а внутри. И совершенно непонятно, что они там делали.
При помощи окружавших его граждан Юэй сумел подняться и расположить тело в более удобной, правда, несколько скрюченной позиции. Кружилась голова, и вообще, ощущения были странными, словно он очнулся от сна, а сон оказался почти реальным, не полностью, но именно вполовину реальным. Все казалось одинаковым — угловатые фигуры и нечеткие образы.
— Что ты здесь делаешь? — спросил он, выбрав для обращения стоявшую ближе фигуру — Ю-Кван.
— Я пришла посмотреть на тебя, — ответили ему, и, судя по голосу, это была энграмма Кэрил Хацис. Говорила она с участием: — Мы озабочены твоим состоянием, Юэй. Когда ты перестал отвечать на вопросы, я первая позвала на помощь.
— Почему ты здесь? — Ее интонация озадачила Юэя. — Тебя что, позвал Практик?
Она кивнула:
— Да. Еще он сказал, что просит за тебя; знаешь, Юэй, мы чрезвычайно ему признательны за обращение.
— Каковы успехи в поиске Прядильщиков?
— Никаких, и это все больше и больше нас озадачивает.
Одна из фигур, маячивших у входа в нишу, громко сказала что-то на языке Юлов, оттеснив Ю-Кван в сторону и пододвигаясь к конъюгатору. Тональная насыщенность хорошо знакомого языка оказалась богатой и выразительной, но в этот трудный момент Юэй не мог ее разобрать даже приблизительно. Теперь, научившись уже воспринимать картину мира как результат суперпозиции, он, подобно существам с бинокулярным зрением, строил трехмерный образ на основе плоских изображений двух сетчаток. В подобном представлении мир казался в самом деле беспокойным — полным ложных перспектив и нечетких ассоциаций. Юлы, напротив, видели мир каждым из своих глаз по отдельности. Да, он уже не был Юлом, то есть единственно и только им. Стало понятно, почему Юэй как-то обнаружил, что рассуждает линейно.
Он позволил себе захотеть их заботы, немедленно пожалев об этом. Чьи-то сильные руки достали Юэя из ниши, насильственным образом поставив на ноги. От удивления при виде его огромной раны глаза у всех буквально вылезли на лоб.
— Ужас какой! — возмущенно повернулась к остальным Ю-Кван.
— Я/мы не были осведомлены о его состоянии, нам ничего не доложили, — оправдывался один из помощников прерывающимся голосом. — Я/мы не видели…
Ю-Кван снова повернулась, подойдя вплотную к Юэю:
— Кто поступил с тобой так?
— У этого ранения нет последствий, — ответил Юэй. — Оно поверхностное.
— Оно выглядит инфицированным. — Ю-Кван схватила помощника и показала на рану. — Это что, должно иметь такой цвет?
Юэй взмахом руки пригласил всех замолчать.
— Ничего плохого со мной не произошло, — твердо произнес он. — Пожалуйста, уймитесь, мне необходим отдых.
— Даже не думай, Юэй, мы не оставим тебя в таком состоянии, — заверила его Ю-Кван. — Боже, он может умереть!
Что вряд ли, — подумал он. Впрочем, Юэя снова тронула ее забота.
Вид у раны действительно был отталкивающий. В то же время у него не было сил отстаивать свою позицию. Просто хотелось побыть одному. Юэю пришлось повторить свою просьбу более настойчиво, скрывая боль.
— Я прошу: оставьте меня в покое, — сказал он.
Помощникам ничего не оставалось, как выполнить просьбу. Они тихонько удалились, все время кланяясь ему — в знак извинений и уважения. Что касается Кэрил Хацис — она осталась, не выказав никакого уважения к приказу. Ясно, она считает себя обязанной заботиться о Юэе.
