Один из декораторов активировал голографический генератор, и на сцене внезапно, как по мановению волшебной палочки, появились декорации — стена высокой башни замка, трон и. купа деревьев вдалеке.
— Ах, империя, славная империя! — воскликнул актер, исполнявший заглавную роль Рафаэля. У артиста, державшего в руке скипетр, увенчанный многоугольным стилизованным глобусом, были густые, ниспадавшие на спину черные волосы. Мощное мускулистое тело придавало ему величавый и державный вид. Фарфорово-белое лицо было настолько аристократически красивым, что поразило Джессику.
— Мои глаза не настолько сильны, а мозг не столь вместителен, чтобы научиться всем чудесам, которыми правит мой отец.
Актер склонил голову.
— Не значит ли это, что должен я посвятить жизнь свою учению, дабы я мог умереть, хотя бы с отблеском знания. И так я лучше всего прославлю Бога и предков, которые создали великую империю и отвели от нас бич мыслящих машин. — С этими словами актер поднял голову и смело взглянул прямо в глаза Шаддаму. — Быть рожденным в Доме Коррино это благословение, коего вряд ли заслуживает смертный.
Джессика почувствовала, как по ее спине бежит холодок. Актер блистал мастерством, играя переливами могучего голоса, но, как это ни странно, он слегка изменил традиционный текст пьесы. Со времен учения Джессика навсегда запомнила все строки великого творения древности. Леди Анирул если и заметила эти изменения, то не подала виду.
На сцену вбежала актриса, игравшая заглавную женскую роль красавицы по имени Герада. Прервав благочестивые размышления кронпринца, она срывающимся голосом сообщила ему, что некий убийца только что совершил покушение на его отца-падишаха императора Идриса I. Потрясенный страшным известием, юный принц Коррино упал на колени и зарыдал, но Герада сжала ему руку.
— Нет, нет, мой принц. Он не умер. Ваш отец выжил, хотя и был тяжело ранен в голову.
— Идрис — это свет, который заставляет Золотого Льва сиять, освещая всю вселенную. Я должен видеть его, я должен заново возжечь этот огонь и вернуть его к жизни.
— Тогда поспешим, мой принц. У его изголовья уже трудятся врачи.
Актеры медленно и печально покинули сцену. Через несколько мгновений голограмма показала внутренние покои Дворца.
Испустив тяжкий вздох, император Шаддам откинулся на спинку кресла.
По ходу пьесы император Идрис так и не оправился от раны, оставшись в коме, хотя системы жизнеобеспечения не дали ему умереть. Идрис так и остался лежать в императорской постели под присмотром врачей и семьи. Рафаэль Коррино, фактический правитель и полноправный наследник престола, горевал о своем отце, но так и не занял его места. Рафаэль так и не сел на Трон Золотого Льва, избрав для себя куда более скромное седалище. Он много лет управлял империей, но до конца своих дней называл себя только кронпринцем.
— Я не вправе узурпировать трон моего отца, и горе тому, кто может подумать об этом. — С этими словами актер подошел ближе к императорской ложе. Фасетчатый светильник над его головой был похож на сверкающий золотом сталактит.
Джессика зажмурила глаза, пытаясь понять, какие строчки изменил актер и зачем. Она уловила какую-то странность в его движениях, какое-то излишнее напряжение. Он нервничает? Может быть, он забыл роль. Но нет, жонглеры никогда не забывают ролей…
— Дом Коррино велик, превосходя амбиции любого смертного. Никто не может самовольно присвоить себе такое наследие, — гремел со сцены актер. — Такая самонадеянность была бы подлинным безумием.
Теперь и Анирул обратила внимание на неточности и метнула взгляд в сторону Джессики. Шаддам делал вид, что дремлет.
Актер, исполнявший роль просвещенного Коррино, сделал еще шаг к императорской ложе, а другие жонглеры отступили назад, освободив для главного героя середину сцены.
— У каждого из нас есть роль, которую мы играем в грандиозном спектакле империи.
Актер полностью отклонился от текста и начал читать строки из пьесы Шекспира, строки еще более древние, чем «Тень моего отца».
— Жизнь — вот театр. Мужчины, женщины — все люди в нем актеры. Они выходят и входят, и каждый играет множество ролей.
Рафаэль протянул руку к своей груди и сорвал с нее рубиновую брошь, выточенную в форме двояковыпуклой линзы.
— Послушай, Шаддам, я больше, чем просто актер, — произнес он, пробудив императора. Артист вставил рубин в гнездо на скипетре, и Джессика поняла, что это не брошь, а источник энергии.
— Император должен любить свой народ, служить ему и защищать его. Вместо этого ты предпочел стать палачом Зановара. — Светильник над скипетром актера ярко вспыхнул. — Если ты хотел убить меня, Шаддам, то я с радостью отдал бы свою жизнь за жизни жителей Зановара.
На сцену, не вполне понимая, что делать, вышел сардаукар.
— Я — твой сводный брат, Тирос Реффа, сын Эльруда Девятого и леди Шандо Балут. Я — человек, которого ты хотел лишить жизни и ради этого уничтожил целую планету, убив миллионы невинных. Я хочу оспорить твое право на Дом Коррино!
Светильник стал ярким, как солнце.
— Это оружие! — закричал Шаддам, вскочив на ноги. — Остановите его, но возьмите живым!
Сардаукары, обнажив клинки и схватившись за дубинки, бросились вперед. Реффа, казалось, был ошеломлен и взмахнул украшенным каменьями скипетром.
— Нет, все будет не так! — Сардаукары почти настигли его, и тогда Реффа мгновенно принял окончательное решение. Он повернул рубиновую брошь. — Я хотел лишь воспользоваться случаем.
Из светильника вырвался ослепительный луч, и Джессика отпрянула в сторону. Леди Анирул, перевернув свой стул, бросилась на пол. Смертоносный лазерный луч прорезал зал, Ударив в императорскую ложу. Стоявший рядом сардаукар резким ударом вышиб Шаддама из кресла, и луч тотчас же ударил солдата в грудь, оставив в ней обожженное, сразу почерневшее, отверстие.
Зрители дико закричали от ужаса. Жонглеры отбежали за сцену, изумленно глядя на Реффу.
Ныряя за декорации, чтобы избежать огня сардаукаров, Реффа направил на них луч и срезал стражу лучом лазера, словно длинным раскаленным ножом. Внезапно луч потускнел и погас, напоследок несколько раз вспыхнув. Источник энергии в рубиновой броши иссяк.
Гвардейцы буквально затопили сцену, окружив человека, провозгласившего себя сыном Эльруда. Слуги оттащили потрясенного, но невредимого императора в безопасное место за разрушенной ложей. Молодой служитель помог выйти из нее Анирул, ее дочерям и Джессике. Вызванные пожарные принялись тушить огонь.
С конца коридора к Шаддаму быстрым шагом подошел офицер охраны. Лицо его было мрачным и решительным.
— Мы взяли его, сир.
Шаддам выглядел парализованным и каким-то помятым. Двое лакеев сняли с него шлейф, а один пригладил напомаженные волосы. Зеленые глаза Шаддама были холодны как лед. Он был скорее разозлен, чем испуган прошедшей так близко от него смертью.
