— У меня есть другие любовницы, Ромбур. Ты это знаешь. Городские и деревенские красавицы находят своего герцога достаточно привлекательным. В этом нет стыда — зато я могу соблюсти честь в отношении твоей сестры.
Ромбур округлил глаза.
— Значит, дочь рыбака из дока для тебя хороша, а моя сестра — нет?
— Дело совсем не в этом. Я поступаю так из уважения к Дому Верниусов и к тебе.
В разговор вмешалась Харишка:
— Боюсь, что женщины, которых мы приготовили, не подходят для герцога Атрейдеса. Они были отобраны специально для принца Ромбура. — Улыбка тронула ее сморщенные губы. — Но можно отобрать и других женщин…
Она посмотрела вверх, на внутренний балкон, словно там наготове стояли другие кандидатки и ждали своей очереди.
— Я приехал сюда не за наложницами, — сердито отпарировал Лето.
— Какой независимый, — сказал Ромбур Верховной Матери, потом повернулся к Тессии:
— Что же нам с ним делать?
— Он знает, чего хочет, но не знает, как признаться в этом самому себе, — с понимающей улыбкой ответила Тессия. — Плохая привычка для герцога.
Ромбур похлопал Лето по плечу.
— Видишь, она уже дает добрые советы. Почему бы тебе не взять Кайлею в наложницы и покончить с неопределенностью? Я уже устал от твоего детского страха. Поступить так — в твоем праве, и мы оба знаем, что это самое большее, на что она может надеяться.
Лето принужденно рассмеялся и отогнал от себя эту соблазнительную мысль, хотя она и без намеков Ромбура не раз приходила ему в голову. Он очень сомневался, можно ли подступиться к Кайлее с таким предложением. Какова будет ее реакция? Не захочет ли она стать чем-то большим, чем наложница? Но она не могла бы стать его женой, это было просто невозможно.
Ясно, что сестра Ромбура отдает себе совершенно ясный отчет в политической реальности. До иксианской трагедии дочь графа Верниуса могла стать подходящей партией для герцога (видимо, так думал и старый Пауль). Но теперь, как глава Дома Атрейдесов, Лето не имел права связать себя узами брака с семьей, которая больше не располагала ни титулами, ни имперским леном.
~ ~ ~
Что такое любовь, о которой все говорят, как о чем-то очень знакомом? Понимают ли те, кто это говорит, насколько она недостижима? Не существует ли столько определений любви, сколько звезд во вселенной?
«Книга вопросов Бене Гессерит»
Охваченная неуемным любопытством двенадцатилетняя Джессика, стоя на внутреннем балконе, горящими глазами смотрела на ожидающих церемонии выбора наложницы послушниц. Стоявшая рядом Преподобная Мать Мохиам велела ей наблюдать, и Джессика впитывала каждую деталь с воспитанной Бене Гессерит скрупулезностью.
Что я должна увидеть по требованию учительницы?
На полированном полу тренировочного зала стояла Верховная Мать и разговаривала с молодым аристократом и его новой наложницей Тессией аль-Рейль. Джессика не сумела предугадать этот выбор. Некоторые послушницы были красивее, лучше сложены, более заметны… Но Джессика не знала принца и его вкуса.
Не устрашала ли и его красота? Это признак низкой самооценки. Может быть, послушница Тессия кого-нибудь напомнила этому человеку? Или привлекла его по какой-то иной, трудно определимой причине… Своим смехом, улыбкой, выражением глаз.
— Никогда не пытайся понять любовь, — направленным шепотом приказала девочке Мохиам, почувствовав, о чем думает ученица. — Работай, чтобы понять ее действие на мелких людей.
В это время внизу одна из Преподобных Матерей взяла со стола документ и вручила его принцу на подпись. Его друг, темноволосый аристократ, оглянулся через плечо, чтобы заглянуть в красиво написанный текст. Джессика не слышала их слов, но она уже хорошо знала Ритуал Долга.
Темноволосый герцог шагнул вперед, чтобы поправить воротник своего товарища. Этот жест показался ей умилительно-трогательным, и она улыбнулась.
— Меня тоже когда-нибудь представят какому-нибудь молодому аристократу, Преподобная Мать? — прошептала она. Никто никогда не объяснял Джессике, какова ее роль в планах Бене Гессерит, и это обстоятельство стало одним из источников любопытства, часто раздражавшего Мохиам.
Преподобная Мать изобразила на своем плоском постаревшем лице недовольную гримасу, услышав предположение Джессики.
— Когда настанет время, ты все узнаешь, дитя. Мудрость заключается в умении вовремя задавать вопросы. Джессика и раньше слышала такое наставление.
— Я поняла, Преподобная Мать. Нетерпение есть слабость. В арсенале Бене Гессерит было множество подобных поговорок, и девочка хранила все в своей памяти. Она вздохнула от безнадежного отчаяния, но взяла себя в руки, надеясь, что наставница ничего не заметила. Очевидно, что Община Сестер имела на нее какие-то виды — и почему бы Преподобной не открыть завесу над ее будущим? Большинство других послушниц приблизительно представляли себе свое предначертание, но перед Джессикой была голая стена, на которой она не могла прочесть ни одного внятного слова.
Меня к чему-то готовят. Готовят к важному служению. Зачем учительница привела меня сюда, на балкон, именно в этот самый момент? В этом не было случайности или простого совпадения; в Бене Гессерит все делалось по плану, с необычайной тщательностью продумывалась каждая мелочь, каждая деталь.
— Для тебя все еще остается только надежда, дитя, — пробормотала Мохиам. — Я велела тебе наблюдать — а ты обратила внимание не на того человека. Меня интересует не тот, который стоит с Тессией. Наблюдай за другим, наблюдай за ними обоими, смотри, как они общаются, как взаимодействуют. Рассказывай мне, что видишь.
С высокого балкона Джессика принялась изучать обоих мужчин. Она сделала несколько глубоких вдохов, расслабив мышцы. Ее мысли, подобно минералам, взвешенным в воде, стали прозрачными.
— Оба они благородны, но они не кровные родственники, судя по разнице в их одежде, манерах и выражениям лиц. — Джессика говорила, не отрывая взгляд от мужчин. — Они дружат много лет, зависят друг от друга. Темноволосый озабочен благополучием своего друга.
— И? — Джессика уловила волнение и предвосхищение в голосе наставницы, хотя и могла понять почему. Глаза Преподобной Матери были устремлены на второго аристократа.
— По его повадкам и отношению могу сказать, что темноволосый — лидер и принимает всерьез свою ответственность. Он обладает властью, но не упивается ею. Возможно, он лучший правитель, чем сам о себе думает.
Она пригляделась к его движениям, заметила, как он покраснел, глядя на других послушниц, и заставил себя отвернуться от них.
— Еще я могу сказать, что он одинок.
— Великолепно, — похвалила ученицу Мохиам, но тут же прищурила глаза. — Этот человек — герцог Лето Атрейдес, и ты предназначена для него, Джессика. В один прекрасный день ты станешь матерью его детей.
