– Надеюсь, вы отнесетесь ко мне так же, миледи.
– Пожалуйста, не называйте меня так, Веллингтон, по крайней мере пока. Я не могу быть леди Джессикой до тех пор, пока не стану… леди Джессикой.
Он попытался угадать причину ее дурного настроения.
– Гарими снова осуждала вас?
– Некоторые сестры Бене Гессерит никогда не простят мне нарушение заповедей Общины Сестер, не простят предательства их селекционной программы. – Казалось, она на память цитирует прочитанное. – Следствием стало падение империи, повергло род человеческий во мрак тысячелетнего тиранического правления и многовековых лишений, – она горько усмехнулась. – Действительно, если бы ваши действия привели все же к смерти Пауля и меня, то Бене Гессерит должен был бы считать вас героем.
– Я не герой, Джессика. – К его чести следовало признать, что именно он дал Джессике и Паулю средство выжить в пустыне после того, как Харконнены штурмовали Арракин. Да, он помог им бежать, но достаточно ли этого для искупления? Да и возможно ли оно вообще?
Она пошла вдоль грядки, нюхая цветы, проверяя качество влажной почвы. У нее была привычка проводить кончиками пальцев по нижней поверхности листьев.
Юйэ последовал за ней. Они шли вдоль узкой полоски карликовых цитрусовых деревьев. Над головой сквозь секции прозрачных панелей были видны лишь отдаленные звезды, но не было видно ни одного солнца.
– Но если они нас так ненавидят, зачем они решили нас воссоздать?
На лице Джессики отразилось горькое изумление.
– У сестер Бене Гессерит есть страшная привычка, Веллингтон: даже если они знают, что жирный червяк насажен на острый крючок, они все равно укусят. Они всегда думают, что смогут избежать ловушки, в которую попадет всякий другой человек.
– Но вы же и сами – сестра Бене Гессерит.
– Нет, уже… или пока еще нет.
Юйэ прикоснулся к своему чистому и гладкому лбу.
– Мы начинаем все заново, Джессика. С чистого листа. Посмотрите на меня. Первый Юйэ нарушил условия регламентов Сук – но я родился без татуировки на лбу. Я совершенно незапятнан.
– Может быть, это означает, что некоторые вещи можно стереть.
– Можно ли? Нас, гхола, воспитывают с единственной целью: стать теми, кем мы были в первой жизни. Но вправе ли мы распоряжаться собой? Или гхола – это всего лишь орудия, жильцы, живущие в барском доме лишь до возвращения законных владельцев? Что, если мы не захотим жить прежней жизнью? Имеют ли Шиана и другие право принуждать нас к этому? Что сказать о нас – таких, какие мы сейчас?
Внезапно солнечные панели над головой засветились ярче, как будто система поглотила волну внешней энергии. Ряды густо посаженных растений в оранжерее стали выглядеть более отчетливо, как будто глаза Юйэ приобрели вдруг большую чувствительность. Над крышей оранжереи были установлены фокусирующие линзы и диафрагмы, меняющие фокусировку лучей и разрешающую способность.
Что-то происходило – что-то, чего Юйэ никогда раньше не испытывал. В воздухе появились какие-то четко видимые линии, это была тонкая, плывущая по воздуху сеть. В узлах сети потрескивали искры, видимо, сеть была насыщена мощной энергией.
– Джессика, что это? Вы это видите?
– Паутина… сеть. – Она затаила дыхание. – Говорят, что ее может видеть только Дункан Айдахо.
У Юйэ екнуло сердце. Охотники!
Раздался вой тревожной сигнализации, а потом в динамиках раздался голос Дункана:
– Приготовиться к активации двигателей Хольцмана!
Каждый раз, когда корабль-невидимка, лишенный управления навигатором Гильдии, нырял в свернутое пространство, все они рисковали жизнями. До сих пор предупреждения Дункана ничем не подкреплялись для стороннего наблюдателя, хотя укротители доказали, что угроза со стороны таинственного Врага была вполне реальной.
Из коридора донесся топот людей, бегущих к аварийным подстанциям. Тонкая паутинка светилась все ярче и ярче, нити же становились толще и прочнее. Наверняка теперь ее могли видеть все. Паутина охватывала и оплетала весь корабль.
Палуба вздрогнула под ногами, появилось чувство дезориентации и скольжения – исполинский корабль свернул пространство. Сквозь купол крыши стало видно, как срываются с места созвездия, превращаясь в нечто однородное, бесцветное и бледное – словно звезды бросили в котел и перемешали.
«Итака» внезапно где-то вынырнула в нормальное пространство, вдали от расставленной Врагом ловушки. В динамиках снова раздался спокойный и уверенный голос Дункана.
– Мы снова в безопасности, по крайней мере в данный момент.
– Почему мы увидели сеть сейчас, хотя никогда раньше ее не видели? – спросила Джессика.
Юйэ потер подбородок, не зная ответа, мысли его были в смятении.
– Возможно, Враг начал пользоваться другой сетью – более мощной. Или они вообще испытывают новый способ нашего выслеживания и пленения.
4
Мы не имеем права высказывать свои сомнении вслух. Мы должны верить, что сможем выиграть битву с Врагом. Но, оставаясь наедине с собой, в темные минуты отчаяния, я часто спрашиваю себя: что это? Истинная вера или твердолобая глупость?
Командующая Мать Мурбелла. Запись из частного архива
Когда совет малочисленной Наступательной Миссии Мурбеллы собрался на свое совещание, оно проходило в очень напряженной обстановке. За прошедший год Община отправила в лагеря беженцев семь копий Шианы, чтобы сделать из беженцев неустрашимых бойцов. Эти ложные Шианы должны были найти фанатиков и убедить их сражаться перед лицом неминуемого поражения.
Враг наступал неудержимо, его корабли множились, как головы мифической гидры – на месте одного уничтоженного людьми судна появлялось несколько новых. Омниус готовился к решительной схватке насколько тысяч лет и не оставил ни одну мелочь на волю случая. На карте звездного неба одна за другой исчезали планеты, захваченные и уничтоженные мыслящими машинами.
Мурбелла сидела на неудобном стуле с прямой спинкой, большинство присутствующих предпочло меховые кресла-собаки. Сидевшая рядом с Мурбеллой башар Джейнис Айдахо ждала своей очереди сделать сообщение.
– У меня есть новости.
– Хорошие или дурные? – Мурбелла боялась ответа.
– Судите сами.
Дочь сильно похудела за последнее время и выглядела значительно старше своих лет. Она перенесла испытание пряностью и прошла подготовку сестры Бене Гессерит, а значит, умела замедлять обмен веществ, но не для того, чтобы хорошо выглядеть, а для того, чтобы сохранить силу и гибкость. Этого требовала необходимость постоянно сражаться на поле боя. Но нескончаемый кризис и постоянное напряжение брали свое. Мурбелла заметила шрам на левой щеке дочери и ожог на руке.
Женщина-башар говорила бесстрастно, не выказывая эмоций, но Мурбелла чувствовала, какой ценой дается Джейнис это спокойствие.
