Без Омниуса машинная империя продолжала функционировать, но без единого руководства и без единого плана. Теперь руководить машинами будет Дункан, но он не желал продолжать бесконечную цепь порабощения. У машин был потенциал стать чем-то большим, чем простыми марионетками или орудиями. Они могли стать и чем-то большим, чем грубая разрушительная сила. Некоторые машины не были, правда, пригодны ни для чего другого, но были и сложные, очень умные машины, из которых могло многое получиться. Эразм самостоятельно стал независимым и развил в себе нечто вроде личности, когда попал в изоляцию от нивелирующего влияния всемирного разума. При том что на сотнях планет было много тысяч мыслящих машин, среди них могут возникнуть поистине значительные фигуры, если дать им такую возможность, если верно их направлять, если позволить им это.
И именно он, Дункан, должен был добиться разумного равновесия.
Впечатляющий трон Командующей Матери стоял пустой перед ажурным окном, выходящим на пустынный умирающий ландшафт. Джейнис посторонилась, приглашая Мурбеллу занять ее место на троне. В зале находились около сотни телохранителей в полной боевой готовности. Несмотря на то, что все лицеделы были убиты, Джейнис не стала распускать гвардию, и мысленно Дункан похвалил ее за эту дальновидность.
Она формально поклонилась.
– Командующая Мать, мы рады вашему возвращению. Прошу вас, займите свое место.
– Теперь это не только мое место. Дункан, твоя дочь воспитывалась в традициях ордена Бене Гессерит, но она много знает и о тебе. Она прилежно училась, чтобы овладеть умениями мастера меча.
Дункан думал об этом со сладкой щемящей грустью. Он официально пожал Джейнис руку, с радостью почувствовав ее крепкое рукопожатие. До этого они были незнакомцами, и общего у них было только кровное родство, да еще общие патриотические цели. Настоящие теплые отношения только начинались.
Мурбелла в свое время выдержала длительную и кровавую битву, стараясь объединить силы Досточтимых Матрон и сестер Бене Гессерит, а после этого вступила в борьбу с остальными представителями человечества, стараясь из разношерстных групп и клик создать нечто единое. Дункану теперь тоже предстояло создать единство, но только на более высоком уровне.
Все сплелось воедино на таком пестром ковре событий, какого никогда еще не видела история, и только теперь Дункан по-настоящему оценил всю меру доставшейся ему власти. Он был не первым в истории человеком, обладавшим неограниченной ее полнотой и поклялся никогда не забывать, чему он научился, будучи пешкой бога-императора Лето II.
Род человеческий никогда не забудет тысячи лет, проведенных под игом страшного диктатора, и родовая память Дункана служила ему путеводной картой, на которой были отмечены ловушки, подстерегавшие на долгом и трудном пути. Но, вооружившись этой картой, он сумеет избежать ошибок прежних правителей. Великий Тиран страдал от пороков, которых не сознавал и сам. Придавленный чувством ответственности за достижение ужасной конечной цели, Лето II сам изолировал себя от остального принадлежавшего ему человечества.
Напротив, Дункан был твердо уверен, что рядом с ним будут Мурбелла и Шиана. Он мог говорить со своей дочерью Джейнис, и, кто знает, сможет когда-нибудь увидеться и с другой дочерью, Танидией. Мало этого, он помнил всех своих великих и верных друзей, храня в себе их память. Он помнил многих своих возлюбленных, товарищей, жен, членов семей, помнил все свои радости и упования.
Несмотря на то, что он был последним Квисац-Хадерахом, обладающим неизмеримой властью и могуществом, знавал Дункан и лучшие стороны человеческого бытия. Жизнь после жизни. Не стоило отчуждаться от мира и вечно тревожиться, если можно, вместо этого, наполнить мир и себя любовью.
Но это будет не простая, обычная любовь. Его любовь должна простираться дальше, на все человеческие существа и на мыслящих машин. Одна форма разумной жизни не должна подавлять и затмевать другую. И сам Дункан Айдахо был чем-то несоизмеримо большим, чем заключавшая его плоть.
Эпилог
1
На войне надо беречься двух вещей – неожиданных врагов и нежелательных союзников.
Башар Майлс Тег. Последняя дневниковая запись
На Келсо минул год. Искусственная пустыня продолжала наступать, по мере того, как песчаные форели поглощали все больше и больше воды. Несмотря на то, что борьба казалась безнадежной, люди Вара продолжали биться, спасая гибнущую экологию своей планеты.
Стилгар и Лиет-Кинес делали все, что было в их силах, чтобы помочь Вару в этой борьбе. Оба воспитанных в пустыне гхола считали, что их главная цель – научить людей жить в ладу с пустыней, а не сражаться с ней.
За месяцы, прошедшие после того, как они покинули корабль-невидимку, чтобы остаться на Келсо, пустыня поглотила еще большую часть континентальных равнин и лесов. Вар был вынужден то и дело менять стоянку своего лагеря, отступая под натиском дюн, но пустыня продолжала безжалостно преследовать отважных людей. Несмотря на то что им удалось убить множество червей своими водяными бомбами, одолеть Шаи-Хулуда было не так-то просто. Червей становилось все больше и больше, несмотря на все усилия Вара и его команды.
Когда из-за горизонта показались первые лучи солнца, Лиет вышел из своей огороженной камнями спальни и блаженно потянулся. Хотя оба они были еще подростками, Лиет и Стилгар помнили свою прошлую, взрослую жизнь, помнили, что когда-то у них были жены. Среди женщин из команды Вара были и те, кто готов был принять их в мужья, но Лиет понимал, что пока не готов к браку и воспитанию детей. Может быть, потом у него будет дочь, которую он назовет Чани…
Лиет работал изо всех сил ради преображения Келсо, но из этой планеты никогда не получится вторая Дюна. Плодородные ландшафты уступали, правда, место сухой пустыне, но это было далеко не одно и то же. Интересно, был ли Арракис когда-нибудь плодородным? Может быть, какая-нибудь высокоразвитая цивилизация населила в свое время Арракис песчаными форелями, как это сделала на Келсо Преподобная Мать Одраде, послав сюда свою миссию Бене Гессерит? Может быть, это были таинственные муадру, оставившие на скалах и в пещерах свои непонятные знаки во всей галактике? Лиет не знал ответов на эти вопросы. Возможно, отец задумался бы над этими вопросами, но Лиет считал себя более практичным.
Готовясь к дневной работе, Лиет обратил внимания на то, что белки глаз Стилгара начали синеть. Здешнее население не употребляло меланжу, но Стилгар называл ее священной наградой пустыни, даром Шаи-Хулуда. У него были мелкие группы, собиравшие пряность для собственного употребления, но Лиет знал, что пряность коварна – ее приятно принимать, но от нее неимоверно тяжело отказаться.
Две щебечущие девочки-подростки принесли на подносе завтрак. Они уже знали, какие блюда предпочитают по утрам Лиет и Стилгар. Девочки были красивы, но как же они были юны! Лиет понимал, что они видят только его юношеское тело, но не понимают, какой многолетний опыт носит он в душе. В такие моменты он очень остро тосковал по своей жене Фаруле. Но это было так давно…
