Перенеся свой мозг в небольшой шагающий кожух, Агамемнон поспешно вышел в пространство и через открытый люк вошел в корабль Юноны. Вместе они зашагали на своих сегментированных конечностях в расположенное в центре судно. С противоположной стороны в него вошел Данте.
Рядом с Беовульфом, принявшим ходячую форму, стоял пришедший раньше всех Ксеркс, прервавший на время свою кровавую вакханалию на Иксе. Ксеркс был до крайности возбужден и энергичен, но Агамемнон привык к избыточным реакциям этого слабейшего из титанов в нестандартных ситуациях. Чем раньше Ксеркс уберется обратно на Икс, тем больше радости он доставит этим своему генералу.
Над головой поблескивали линзы наблюдательных камер, записывавших каждое мгновение разговора. Агамемнон злился по поводу такого неусыпного наблюдения, хотя и находился под ним уже одиннадцать веков.
– Да здравствует господин наш Омниус! – сказал генерал скучным голосом, начав разговор с формального приветствия. Во всяком случае, в голосе его не было слышно ни малейшего энтузиазма. Впрочем, компьютерный всемирный разум не разбирался в интонациях человеческого голоса.
– Напротив, – храбро вскипел Беовульф, – проклятие Омниусу! Чтоб этот компьютерный разум засох, чтоб сгинули Синхронизированные Миры и снова наступило правление кимеков!
Пораженная Юнона подалась назад всем своим крабообразным телом, хотя и сама думала точно так же. Наблюдательные камеры продолжали тупо взирать на них сверху, и Агамемнон подумал, какое наказание придумает Омниус для кимеков, когда доберется до записи этой крамолы. Кимеки не могли просто взять и уничтожить наблюдательные камеры, пока те не доложили Омниусу, иначе это спутает им карты и расстроит планы, вынашиваемые уже много столетий.
Из-за древних программных ограничений Барбароссы всемирный разум не мог убить никого из первоначальных титанов. Однако простой неокимек Беовульф не имел такой защиты. Несмотря на свою уязвимость, он только что безрассудно сам подписал свой смертный приговор.
Ксеркс не сумел сдержать радости.
– Так ты все-таки сделал это, Беовульф? Ты смог наконец достичь успеха?
– Перепрограммирование оказалось довольно простым. Самое главное, надо было проделать всю эту штуку так, чтобы Омниус ничего не заподозрил. – Он протянул сегментированную руку в направлении сферических объективов. – Сейчас эти камеры старательно записывают полностью сфальсифицированную беседу, невинное обсуждение повстанцев-людей. Омниус будет доволен – а мы можем высказывать те мысли, которые хотим.
– Я… я не понимаю, – честно признался Данте.
– Подозреваю, что нас провели, любовь моя, – сказала Юнона Агамемнону.
– Подождите делать выводы и послушайте, что вам говорят, – ответил Агамемнон и направил свои оптические сенсоры на Беовульфа.
– Это я его так настроил, Агамемнон, – гордо сообщил Ксеркс. – Беовульф ненавидит Омниуса так же сильно, как и мы, да и он сам находится под наблюдением всемирного разума примерно столько же, сколько мы. Я считаю, что его квалификация может сослужить отличную службу нашим планам. Теперь у нас наконец есть шанс.
Агамемнон едва сдержал возмущение:
– Вы составили заговор против Омниуса, а теперь хотите втянуть в него и нас? Ксеркс, ты еще больший глупец, чем я думал. Ты что, хочешь всех нас погубить?
– Нет, нет, Агамемнон! Беовульф – гениальный программист, такой же, каким был покойный Барбаросса. Он сумел создать циклы команд, синтезирующие ложные записи внутри камер наблюдения. Теперь мы можем встречаться где захотим и когда захотим, и Омниус никогда не догадается, о чем мы говорим.
Беовульф сделал два резких шага вперед на механических ногах:
– Генерал Агамемнон, я учился у вашего друга Барбароссы. Это он научил меня манипулировать мыслящими машинами, и я тайно продолжал учиться несколько столетий. Я надеялся, что титанам надоест правление мыслящих машин, как оно надоело мне, но я не был в этом уверен, пока мне не сказал об этом Ксеркс.
– Ксеркс, ты подверг всех нас величайшему риску! – прорычал Агамемнон.
Но Данте – всегда логичный, всегда методичный кимек – первым вслух сказал очевидную вещь:
– Нас четверых слишком мало, чтобы исполнить задуманное. Если в наши ряды вступят новые кимеки, то у нас будет больше шансов победить Омниуса.
– И больше шансов, что один из новичков предаст нас.
Но с Данте согласилась даже Юнона:
– Нам нужна свежая кровь, любовь моя. Если мы не привлечем новых заговорщиков, то проведем все следующее тысячелетие в пустой болтовне и жалобах… те, кто выживет. С помощью Беовульфа мы сможем наконец сдвинуться с мертвой точки. Если мы будем планировать наши действия открыто и встречаться чаще, то за несколько месяцев сделаем больше, чем за предыдущие десятилетия.
Все еще не успокоившийся Ксеркс добавил:
– Если мы не станем рисковать, то будем не лучше тех апатичных людей, что погрязли в роскоши Старой Империи.
Беовульф ждал решения, примут ли его в заговор. Агамемнон был вынужден признать, что из всех неокимеков его выбор пал бы именно на Беовульфа.
Несмотря на раздражение, которое вызвало в нем самовольство Ксеркса, генерал не мог убедить отвергнуть предложение. После недолгого молчания он заговорил:
– Очень хорошо, это дает нам оперативный простор, шанс реализовать наши планы. – Он повернул свою головную башню, по очереди направляя оптические сенсоры на Юнону, Данте, Ксеркса и на ожидавшего решения Беовульфа. – Работая вместе, мы сбросим Омниуса. Наконец-то период ожидания кончился.
Есть определенная инерция в движении к победе… и к поражению.
Иблис Гинджо. Возможные пути полного освобождения
Великий Патриарх мог прибыть на Поритрин в любой момент, и лорд Бладд устроил очередное пышное празднество, чтобы продлить нескончаемые торжества по случаю победы над мыслящими машинами. На кромке амфитеатром спускающегося к реке берега поставили трибуны, кругом развевались разноцветные знамена, а простонародью Бладд устраивал бесплатные пиры – и все это в честь приезда Иблиса Гинджо.
Пользуясь этой невероятной шумихой, Аврелий Венпорт решил незаметно доставить в новую лабораторию свой старый грузовой корабль.
Тук Кидайр улетел на Россак, чтобы доставить стоявшее в доке судно на орбиту Поритрина, и вернулся, как и предполагал, как раз вовремя. Венпорт был уверен, что под прикрытием всеобщего помешательства по поводу подготовки массовых зрелищ он сможет незаметно доставить этот корабль в новую лабораторию Нормы Ценвы. Он не хотел привлекать внимание к своему проекту.
В любом случае он не собирался участвовать в этих шумных мероприятиях. Доходы от работ Хольцмана – на самом деле от работ Нормы – залили Поритрин таким количеством денег, что при самом расточительном образе жизни их хватило бы на безбедное существование дюжины поколений. Венпорт считал, что новая разработка Нормы – свертывание пространства – принесет такие доходы, которые никто себе сейчас представить не может.
