Спутник Даниэля решил продолжить.
— Библиотеки, — пробормотал он. — Королева не смеет их коснуться — пока что. Однако из книжек сделали гоголь-моголь. Ничего, скоро их страницы вытрут начисто. После такого — никакой защиты не останется.
Ближайшие к ним дома имели мутновато-прозрачный вид, будто их высекли из кристаллов кварца и подвергли пескоструйной обработке. Других как бы перерезало напополам, вскрыв потроха, — и ни единого обитателя в виду.
Даниэль сказал:
— Мне кажется, мы выходим из зоны, где еще могут жить люди.
— Ваша мудрость, профессор, превосходит границы моего понимания.
Почему-то от этих простых звуков — от человеческого голоса — немножко легче становилось на душе.
— Вы, наверное, хотите знать: что же могу я предложить? Что готов я сделать для нас? — сказал мужчина. — Я, видите ли, Ведун. Существуют Пермутаторы — вы, например — с камнями и так далее, но имеются и Ведуны. У нас есть своя муза — Тихе.
[13]
Муза скромненькая, но наша. Прямо сейчас я мучительно пытаюсь собрать каждый кусочек удачи в нашем непосредственном окружении. Все равно что совокупляться стоя, до дрожи в коленях. — Он ухмыльнулся и стал похож на сатира. — Даже с вашими камнями… если вы слишком далеко от меня уйдете, я ничего не гарантирую. Мы нужны друг другу, профессор.
Даниэль тем временем шел на юг — как если бы в компасах и сторонах света оставался какой-то смысл.
— Я не профессор.
— Но ведь были им — когда-то, — возразил крепыш. — Мои обязанности чем-то напоминают детективную работу.
— В таком случае как прикажете вас именовать — Пинкертон?
Мужчина фыркнул.
— Сойдет и Макс, покамест я решаю, остаться ли с вами или плюнуть на все это дело.
Он рассмеялся, наслаждаясь неожиданной свободой.
Даниэль показал рукой на юго-запад, где над землей и городом лежало черное, тяжелое небо.
— Вы тоже это видите?
Маслянистый мрак был полупроницаем и, если присмотреться, можно было различить в нем неширокую, бледно-фиолетовую полоску с блестящим отливом.
— Да, я там был, — подтвердил мужчина. — Тот же самый глянец, по которому удалось вас отыскать.
— Откуда он?
— Я бы сказал, от камней. Похоже, их на складе две штуки.
— И кто там обитает?
— Несколько женщин. Парочка Пермутаторов. А также своего рода сборщик, коллекционер… хотя он не служит Бледноликой Госпоже. Они в лучшем положении, чем мы, — я уж не говорю про злосчастные души, которые нам встретились по дороге. И все же… Я не стал бы приближаться к ним — без вас, то есть.
— Отчего так?
— Я «сколлекционировал» одного из их числа — можно сказать, выудил как форель, — отличнейший экземпляр. Словом, на их радушие рассчитывать не приходится. А в отношении вас я угрызений совести не испытываю — вашим сборщиком был мистер Уитлоу. Впрочем, охота больше не играет роли. Нас покинули. — Макс надул щеки, недоуменно помаргивая. — Я и мечтать не смел, что освобожусь. Думал, что с окончанием моей службы Королева просто стряхнет меня, как сигарный пепел в придорожную канаву. — Он состроил утрированно-скорбную мину, затем усмехнулся. — Оказывается, у меня жизней больше, чем я думал. Но опять-таки… Там — на складе — последний шанс. Да, они могут стать вашими друзьями, если вы подадите себя в правильном свете. Может статься, и меня заодно примут под крылышко.
— И чем вы займетесь, если мы туда попадем?
— Буду приносить пользу. Как всегда.
— Про меня все расскажете?
— О, профессор, вы нужны им. Сум-бегунки тянутся друг к другу. Едва ли возможно удержать камни на расстоянии, когда подходит их время — так говаривал мистер Уитлоу… Эй! что вы так припустили! пожалейте старика.
Даниэль уступил просьбе. К тому же он устал. Более того, стоило прибавить шаг, как возникало впечатление, будто что-то из него вытекает, теряется — шансы, фатум или, скажем, связь с удачей, которую с таким трудом собирал Макс. Похоже, они действительно нужны друг другу. Ну и, разумеется, не исключена возможность, что все это — козни Макса: он просто заставляет Даниэля так думать.
— Какой печальный город, — заметил Макс. — Никогда не думал, что увижу нечто подобное. Все и вся угодило в ловушку, грядет погибель, пряди укорачиваются! — Он цокнул языком; физиономия его раскраснелась, коротко подстриженная, реденькая шевелюра на багровой макушке придавала ему облик уродливого рождественского гнома, упивающегося черным юмором. — А не могли бы мы попасть туда прямиком отсюда? Такое, знаете ли, расстояние, вредный воздух, трудно ды…
Приступ сухого кашля прервал его сентенцию.
Даниэль смахнул холодный пот с бровей и внимательно прикинул направление. На юг так просто пройти не удастся: в той стороне ждало месиво каких-то неясных форм — словно ледяные торосы, торчащие из замершего моря.
— Придется в обход, — наконец сказал он.
Они повернули на запад.
Местность вновь залило оловянистым светом, вернулись прежние сумерки.
То, что осталось от их части большого мира — их порции пространства и времени, — неумолимо разваливалось на куски.
Спутники вышли к большому, длинному мосту, внешне еще целому, хотя он и раскачивался в призрачной мгле. Делать нечего, надо попасть на ту сторону. Даниэль бросил взгляд за перила: вода под мостом превратилась в дымчатый студень, серо-зеленый и зловещий.
— Я надеюсь, здесь не водятся тролли? — поинтересовался Макс.
— Как раз один имеется. Фремонтский тролль.
[14]
Из бетона.
— Еще неизвестно, из чего он сейчас, — предостерег Макс. — Ненавижу этих тварей.
ГЛАВА 61
Мне сообщают, что оба наши соперника недавно задумали объединить свои силы и вызвать нас помериться с ними весом и числом выпускаемых книг… Где им найти достаточно поместительные для наших книг весы и где сыскать математика, способного их сосчитать?
Джонатан Свифт, «Сказка бочки»
— И все же: что они собой представляют? — спросила Мириам, делая пассы над двумя серыми шкатулками, выложенными на стол. — Такое впечатление, что все вращается вокруг них, все жаждут их заполучить, а я до сих пор не понимаю, что они такое или для чего служат.
