Каждого, кто приходил в себя, он поднимал на ноги, напевая успокоительные песенки креш-яслей. К этому времени, миновав каналы и песчаную отмель, подошла и группа его помощников. Уставшие, имеющие куда меньший опыт работы, молодые Ремонтники все же заботились о рекрутах с завидным терпением. Вскоре Патун выстроил походную шеренгу и направил ее к темной внешней стене, где со времен создания Ярусов располагался учебный лагерь — слишком долгий срок, даже по меркам Патуна.
Шесть самцов и три самки. Он поглядывал на ошеломленную молодежь и, как обычно, испытывал к ним и зависть и жалость одновременно — их было мало, они слабы, дезориентированы… И вечный вопрос: что доведется им увидеть в походе?
В путепроходцы отбирали только молодых представителей племени — тех, кого растили из первородной вещественной массы и воспитывали на Ярусах, — наделенных лучшими инстинктами, часть из которых полностью пробудится только в Хаосе. Что касается самого Патуна, то эта его версия никогда не выбиралась за внешний контур Средиземья. Если данная девятка и впрямь образует последнюю походную группу, есть шансы, что ему никогда не узнать всей правды о Хаосе и Тифоне.
Он разместил рекрутов по палаткам и убедился, что всего в достатке. Вскоре они погрузились в крепкий сон.
Помощники разбили бивуак неподалеку, на равном расстоянии от палаток новобранцев и одиночного тента Патуна. К старшему наставнику они относились с подчеркнутым пиететом, но вместе с тем считали его старым чудаком. В конце концов, в чем смысл всего этого предприятия?
Возможно, смысла никакого нет. Никто из прежних Патунов, ушедших в Хаос в нарушение запретов Астианакса, не вернулся с рассказом о совершенных открытиях. Как и любой из путепроходцев.
ГЛАВА 56
РАЗБИТАЯ БАШНЯ
Итак, согласно предписанию, живой представитель ярусного племени, взращенный в креш-яслях из первородной материи, доставлен в распоряжение Библиотекаря.
Гентун, закутанный в медленно мерцающей кокон, стоял в высокой пустой зале — дюжина ярдов до ближайшего арочного окна. Перед Хранителем, на уровне пояса, завис молодой самец, который свернулся бессознательным калачиком, — впрочем, его раны уже затягивались благодаря защитному и регенерирующему действию плаща Гентуна.
Хранитель Ярусов пребывал в полном оцепенении. Он не мог вообразить ни одного действия, которое в нынешней ситуации привело бы хоть к какому-то положительному результату.
Надуманные проволочки, декаданс, заговоры бесчисленные и непостижимые — неизбежный подрыв жизнеспособности города ввиду миллионолетних попыток отразить наступление немыслимого, — привели к тому, что конец наступил куда быстрее, чем он рисковал предположить.
Прибыв в Мальрегард, Гентун первым делом обошел залу, сквозь окна оглядывая три оставшихся биона Кальпы. Вторжение нанесло жестокий урон первому биону, чье основание подпирало все Ярусы, и откуда росла цилиндрическая розочка Разбитой Башни. Кроме того, оно вызвало чрезвычайные разрушения южного и третичного бионов, откуда валили спиральные, гнетущие клубы серебристого дыма, что расплывался по периметру внутреннего барьера противодавления.
Чудовищные явления вне границ реальности приблизились к Кальпе, словно желали погреться в огне городских пожаров. Вечно вращающийся луч Свидетеля убыстрился, и его исполинская гора из отвердевшей плоти — некогда человеческой, а ныне вечной и безжалостной — была готова навалиться на пояс Защитников, предвкушая очередную гекатомбу жертвоприношений.
Ярусы всегда служили приманкой для наиболее яростных вторжений. Нынче Гентун задавался вопросом, не плавает ли одна из причин этого феномена рядом с ним. Сразу после создания Ярусов Тифон периодически прощупывал. ] город — как если бы обладал особым знанием, — словно умел разрабатывать планы и стратегии.
Отведя глаза от Свидетеля, Хранитель посмотрел на восток, в сторону последней партии путепроходцев, надеясь, что они успеют выйти до окончательного коллапса, до триумфа Тифона.
Библиотекарь миллионы лет оттягивал решительные действия. И все же: разум, превосходящий все мыслимые мерки — Гентун не смеет ни критиковать его, ни пытаться понять С другой стороны, ему до сих пор не удалось различить хотя бы зачатки плана — впрочем, рядовому Ремонтнику или ярусному обитателю никогда не дадут внятных объяснений. В самом деле, хранитель ничуть не лучше своих питомцев, или вот этого дерзкого, рожденного в креше самца, который упрямо преследовал свои цели, невзирая на иллюзии и прочие баррикады, возводимые на его пути.
Подобно Ремонтникам — подобно Гентуну! — племя понимало концепцию стыда, словно их первородная материя сохранила в себе наследие этой древней эмоции, которую утратили Великие Эйдолоны.
Появился ангелин — поначалу в образе крошечной серебристой пылинки по центру залы, затем внезапно оказался рядом, на расстоянии нескольких футов. Как и раньше, он был в женском обличий, бледно-синий, ростом по колено Гентуну — хотя теперь, похоже, предпочитал стоять на ногах, а не плавать в воздухе.
Возможно, он был тем самым ангелином, с которым Хранитель беседовал ранее — а может, и нет. Индивидуальность мало значила для служек этого ранга.
Гентун толкнул молодого самца. Джебрасси вскинул голову, заморгал, огляделся кругом, однако не стал менять позу, будто хотел подольше продлить ощущение тепла и здравомыслия.
— Почет и уважение Библиотекарю, — пропел ангелин; голос его звучал подобно журчащей воде. — Завершен ли эксперимент?
— Да, — ответил Гентун.
— Ты доставил нам затребованный образчик с Ярусов?
— Доставил. Есть необходимость в моем дальнейшем присутствии?
— Сопроводи его на аудиенцию.
Джебрасси вытянул ноги, медленно опустился на подвернутые полы плаща и стоял самостоятельно под присмотром Высокана. Он изумленно воззрился на крошечное синее создание, которое излучало глубокий холод, несмотря на защитное действие мантии.
Сейчас Джебрасси потерял способность испытывать ужас или неверие. Произойти могло что угодно. Он почти надеялся на это — будь что будет, лишь бы все поскорее закончилось.
Тут он вспомнил про Тиадбу. Его передернуло при мысли, что он только что вышел из глубокого сна. Но сколько длился этот сон? Где девушка? Ее поглотило вторжение? Живали она?
Джебрасси зарычал и уперся руками в мерцание перед глазами.
В ухе раздался голос, напоминающий стрекот буквожука:
— Этого делать не советую. Снаружи страшный холод, а Библиотекарь желает тебе добра и здоровья. Итак, вы оба — следуйте за этим смешным лазурным созданием. Я с удовольствием покажу вам дорогу в самое чудесное место во всей Кальпе. Возможно, в последнее чудесное место, оставшееся нам, людям, во всем космосе.
Джебрасси задрал голову, посмотрел на Высокана, затем опять перевел взгляд на синюю малютку, недоумевая: что же получается? Они все считают себя людьми? — В этом состоит секрет?
