Как только дверь закрылась, Каролина выпустила меня и ловко заломила Райфайзену руку за спину.
— Так будет лучше, дружище. Идем, наденем наручники. Заночуешь здесь.
И они пошли куда-то за шкафы, Райфайзен ей что-то бормотал негромко. Я не прислушивался, я схватил бутылочку со спиртом и, пока было время, искал, чем запить. Пробирок с разноцветными жидкостями было полно, и я не знал, что выбрать.
Наконец я остановился на одной, которая ничем не пахла. Попробовал на язык — вроде не спиртное. Спирт спиртным запивать — поганое дело, так бутылку, хоть и небольшую, не осилить, там грамм шестьсот примерно. В общем, маханул я со стакан, запил, зажмурился, присел с посудинами под стол, согреваюсь. В это время Каролина вернулась, увидела, что меня нет, зовет. Я выпивку запихал поглубже за ящик какой-то, вылез, говорю:
— Кто-то обещал пожрать дать после укола.
— Уж не я, — обиделась Каролина. — Значит так, ночуешь здесь. Если что тронешь или опрокинешь — кожу сдеру. Без шуточек, самым маленьким скальпелем. Тут где-то спирт стоял?
— Так Борода ваш унес. Ты бы пошла за ним, а то ведь не встанет завтра.
Я когда в форме, я даже не думаю. Я просто говорю, что на языке вертится, и все в масть. Жаль только, Каролина вредная баба.
— Ладно, завтра разберемся. Запах — как будто всю бутылку на дружка твоего вылили. Его не отвязывай, очнется — зови меня. Я буду за ширмой в том углу, сразу услышу. А вокруг дома тридцать человек моджахедов, и все стреляют без предупреждения. Ты ведь не дурак?
— Ну, конечно нет, — мне хотелось ее побыстрей спровадить. — Спокойной ночи. Закурить не найдется?
— Курить запрещено. — Она еще постояла, попялилась мне в глаза и ушла к себе за ширму.
Я маханул с полстакана, запил, подождал пока упало. Все налаживалось. Впереди целая ночь, чтобы отсюда свалить. Я решил разбудить Саида, чтоб выпить с ним, но он не отзывался, спал, как мой батяня по утрам. Только не стонал. Тогда я вспомнил про Райфайзена, вспомнил, что он в наручниках где-то пристегнут, взял спиртягу, пошел тихонько к нему. Каролина, сучка, кричит:
— Что там упало? — А я и не заметил, что стул уронил.
— Ничего, — говорю, — спать устраиваюсь.
И дальше тихонько пошел, на цыпочках. И тут только заметил, что голый совсем. Смешно мне стало, так и разыскал Райфайзена, хихикая. А он лежит на столе, одной рукой к трубе пристегнут, в потолок смотрит.
— Давай выпьем, старик. Ты вот откуда сам?
— Я не имею представления, — говорит этот хмырь, — какое тебе до этого дело. Я из Австрии. И пить с тобой не желаю. Если хочешь сделать доброе дело, возьми в столе у центрифуги скальпель, оставь мне и уходи. Мне лучше умереть.
— Так сперва выпей, все так делают!
Он задумался, а потом махнул свободной рукой:
— Черт с ним! Давай эту мерзость!
Я нашел две пустые пробирочки, продул, налил нам по первой. А Райфайзен на запивку мою смотрит подозрительно.
— Ты где это взял?
— На столе там, возле Саида. Что-то нужное, что ли?
— Это вообще-то смертельно. Это пить нельзя, ты умрешь, понимаешь?
— Понимаю, — и правда понимаю. — А когда?
— Да скоро уже, — он покрутил головой. — Вон же вода, в графине! Неси сюда быстрей, а то можешь не успеть.
— Ну да, а зачем тебе вода? Нормальная запивка, тебе ж все равно помирать, — мне обидно стало, что он меня как мальчика гоняет.
— Я хочу умереть без мучений, понимаешь? Просто вскрыть вены. А тебе будет очень больно. Давай сюда воду, скальпель. Сейчас выпьем и вскроем вены оба.
Я заплакал, потому что захотелось. Принес воды, мы жахнули. Райфайзен пил маленькими глоточками, и мне снова стало смешно.
— А чего с тобой доктор сделает? Жопу, что ль, отрежет?
— Ты дурак. — Райфайзен достал сигареты, и мы закурили. — Доктор сделает из меня объект своих экспериментов. А это хуже смерти. Или ты так не думаешь? Доктор Менгеле хуже Гитлера!
— Заткнись, — донесся издалека отчетливый голос Каролины.
— Сама заткнись! — крикнул ей Райфайзен и тихо добавил: — Вот так. Даже умирать надо тихо.
Я вспомнил про Саида. — Погоди, я друга разбужу, он ведь тоже объект. Пусть умрет вместе с нами, а то не по-человечески. Не шуми пока.
— Возьми со стола шприц, в первом ящике красную коробочку с ампулами и сделай ему укол. Иначе не проснется.
Я не знаю, что такое ампула. Я все ему принес, и он дал мне заряженный шприц. Я еще затянулся, погасил сигарету, чтоб мимо ширмы Каролины пройти, и пошел к Саиду.
До Саида добрался без приключений. Он все так же лежал и дрых. Я воткнул иголку ему в руку, думал он сразу проснется, но он не пошевелился. Умеют же люди спать! Я выдавил из шприца все, что там было, на руке у Саида вздулся холмик. Он всхрапнул. Я решил дать ему еще понежиться и стал открывать неисследованные ящики. В одном нашел отвертку, хотел положить в карман, но только ткнул себя в ногу — я же голый был. Вернулся к Саиду с отверткой в руке, стал его тормошить, он только мычал. Тогда я несколько раз ткнул его отверткой в бок и здорово отлупил по щекам. Даже Каролина опять откликнулась:
— Теперь что?
— Ничего, — кричу, — замерз я, греюсь!
— Так возьми халат. Тепло же! И что у тебя с голосом? Я сейчас немного занята, но скоро приду и проверю, что ты там вытворяешь…
Я тогда ткнул Саида отверткой прямо в задницу, и он очнулся. Стал отмахиваться, завертелся, потом нащупал ремни и принялся из-под них вылезать. Я ему помог. Саид встал, покачнулся и потер бок.
— Ты чего с отверткой? Что было?
— Да пока ты спал, Менгеле тебя разрезать хотел, но сам порезался. Тише, Каролина в углу за ширмой. А отвертка — это так. Просто. Идем тихонько к Райфайзену вены вскрывать. И побыстрее. — Я вдруг сообразил, что весь спирт остался у него.
— Ты выпил, что ли… — Саид все покачивался, и я один пошел к Райфайзену.
Но спирта меньше не стало, нормальный парень оказался Райфайзен. Лежит, курит и еще печенье грызет.
— Ты где взял печенье?
— В кармане. Я люблю печенье. Поднял приятеля или заколол шприцом?
— Поднял, сейчас причухает. Давай пока жахнем.
Я разлил, мы выпили, причем Райфайзен не допил. Сказал, на еще раз хватит. Этот парень начинал мне нравиться. Не успели мы покурить, пришлепал Саид. Посмотрел на нас, выслушал, пить отказался, резать себя — тоже.
— Этот гад мне что-то нехорошее вколол… — говорит. — Я у ширмы Каролины стоял, как она дышит, слышал, а у меня не встал. Райфайзен, дай мне противоядие.
— Как же у тебя на нее встать может? — спросил я. — Она же тебе чуть ухо не отстрелила?
