Он всего лишь пытался улучшить ее настроение, но вместо этого Джинни стала чувствовать себя еще хуже.
— Жизнь ничему меня не учит. Как только мне чего-то очень сильно хочется, сразу возникают неприятности.
— Ну почему? — Дункан ухмыльнулся. — Хуже, чем раньше, в любом случае не стало. — Он провел большим пальцем по ее щеке. — Уедешь со мной? Мы можем отплыть во Францию прямо сейчас. Через неделю будем в Испании. Ты никогда ни в чем не будешь нуждаться, и мы окажемся наконец в безопасности.
Джинни ахнула, всматриваясь ему в лицо. Кажется, он говорил совершенно серьезно.
— Но я не могу!
— Ты не хочешь быть со мной? — с вызовом спросил Дункан, притягивая ее к себе еще ближе. — Я люблю тебя, Джинни. Я никогда не переставал тебя любить. И надеюсь, что ты тоже любишь меня.
— Люблю, — не колеблясь ответила она. И ей потребовалось не меньше минуты, чтобы осознать, что сказал Дункан — он любит ее! — и что ответила ему она. Да, она его любит и ничего не может с этим поделать. Она пыталась похоронить это чувство, прогнать его от себя, но ничего не вышло. Сердце ее принадлежало Дункану с первого мгновения, как она его увидела. И прежняя любовь сделалась только сильнее, когда Джинни лучше узнала его. — Я люблю тебя, Дункан, но ни за что не брошу своих детей…
Дункан улыбнулся и ласково поцеловал ее. Вероятно, ей передалась некоторая безрассудность и страстность матери, но она помнила о своем долге и о верности, чего была лишена мать.
Джинни настороженно посмотрела на Дункана. Может быть, он просто пытается таким образом преподать ей урок?
— Ты вправду сказал то, что думаешь?
Он улыбнулся, и ямочка на левой щеке заставила ее сердце сжаться.
— О том, чтобы уехать, или о том, что люблю тебя?
— И то, и другое, — прошептала Джинни. Сердце ее отчаянно колотилось. Это ужасно — ну как можно так ее дразнить?
— Насчет отъезда — неправда. Я намерен остаться и опровергнуть выдвинутые против меня обвинения. А то, что я люблю тебя?.. — Дункан провел большим пальцем по ее нижней губе, и голос его сделался хриплым. — Да, Джинни, я тебя люблю. С той самой минуты, как я тебя увидел, для меня не существует других женщин.
К горлу подступил горячий комок. Джинни давно забыла, что это такое — быть по-настоящему счастливой.
— И я тоже. Я никогда не переставала тебя любить. Когда ты уехал, я думала, что сердце мое разбилось, но любовь к тебе не умерла.
От его пылкого взгляда по телу Джинни пробежала дрожь предвкушения.
— Можешь этого не говорить. Теперь ты моя, и только это имеет значение.
Он осторожно положил Джинни на кровать, нависнув над ней своим мощным телом воина. Она протянула руки, провела ими по твердым мышцам и потянула Дункана на себя. Как она любила его надежность и силу!
Между ног у нее уже все трепетало, увлажнившись от желания. Он пристально смотрел на нее горящим взглядом. Раздвинув ноги Джинни, Дункан подхватил ее под коленки и встал между ними, устремившись внутрь.
Он еще никогда не испытывал таких чувств. Ему казалось, что сердце стало слишком большим и не умещается в груди. «Я люблю тебя». Во второй раз эти слова прозвучали намного значительнее, потому что теперь он знал, какая это драгоценность. Он познал разочарование, понял, что такое разбитое сердце и каково это — жить в пустоте.
Но теперь ошибки и недоверие остались в прошлом. Дункан чувствовал себя так, словно ему дали второй шанс на жизнь. И даже нависшая над ним угроза не испортит эту ночь. Сегодня ночью им не помешает никто и ничто.
Дункан хотел, чтобы Джинни запомнила каждый миг их слияния. Он не прикасался к ней, не целовал ее, не доводил страстью до безумия. Он просто смотрел ей в глаза и входил в нее. Дюйм за дюймом. Медленно и осторожно. Все их чувства сосредоточились в одном месте.
Джинни ахнула, когда он вошел в нее. Она приоткрыла свои розовые губы и прерывисто вздохнула. Ее пышные груди, увенчанные розовыми сосками, приподнялись, когда она изогнула спину, принимая его. Впуская еще глубже.
Это было невероятно. Ее теплое влажное тело сомкнулось вокруг его естества, как плотная бархатная перчатка. Дункан замер на полпути, наслаждаясь каждой секундой этих ощущений. Но больше всего его потрясало чувство, от которого сжималась грудь. Каждый раз, когда он смотрел на Джинни, сердце его словно увеличивалось. Он никогда не думал, что все это когда-нибудь повторится. Похоже, судьба ему все-таки улыбнулась. Жаркая волна чувств поднялась из глубины души и захлестнула его. На этот раз он ее никуда не отпустит.
Дункан продолжал свое неспешное продвижение, погружаясь в нее до тех пор, пока они не слились воедино. Теперь она принадлежит ему и сердцем, и душой.
— Я люблю тебя, Джинни. Люблю сильнее, чем мог себе представить.
Она улыбнулась и погладила его по щеке.
— И я люблю тебя.
Дункан, глядя ей в глаза, вошел еще глубже. Ее глаза широко распахнулись, она негромко застонала, и он чуть не кончил.
Дункан входил и выходил, медленно, неторопливо, восхищаясь тем, как она удерживала его внутри, не отпуская.
Джинни обвила его ягодицы ногами, прижимая его к себе еще сильнее. Он прижался к ней грудью, кожа его запылала от соприкосновения, и резко вонзился в нее. На этот раз сильнее. Быстрее. Требовательнее.
Ее стоны сводили его с ума. Он хотел, чтобы она как можно скорее достигла пика.
Страсть изменяла ее лицо. Восхитительные черты стали мягче, глаза затуманились от наслаждения.
Джинни изогнулась под ним, напрягшиеся соски словно вонзились в его грудь. Она выкрикнула его имя. Потом еще раз. И наконец закричала от восторга. Жаркие спазмы, сжимавшие его плоть, оказались последней каплей.
Его ягодицы сжались. Наслаждение накрыло его с утонченностью ударившей молнии. Все запульсировало. Экстаз овладел его телом и душой. Вонзившись в нее в последний раз, Дункан запрокинул голову и отдался стремительной волне жаркого наслаждения, захлестнувшего его так, что сердце перестало биться. На какой-то миг ему показалось, что он умер и увидел Валгаллу.
Когда все кончилось и он снова сумел связно мыслить, Дункан обнял Джинни и прижал к себе.
Все, что требовалось сказать, было сказано. Они предназначены друг для друга. И будущего без нее он себе не представлял.
Должно быть, Джинни задремала, потому что, когда она открыла глаза, было уже темно. Дункан зажег свечу и сидел на краю кровати, одеваясь.
Услышав, что она зашевелилась, он повернулся и окинул взглядом ее обнаженное тело. Губы изогнулись в сладострастной улыбке.
— Прости, что я тебя разбудил, но мне нужно проверить своих людей и убедиться, что к завтрашнему путешествию все готово.
Его слова вернули Джинни в действительность, и она ощутила холодок нехорошего предчувствия. Это несправедливо. Дункан не преступник! Аргайлл не может не знать, что он за человек, он должен понимать, что Дункан никогда бы его не предал. Мысль о том, что он должен через все это пройти, приводила Джинни в бешенство.
