Или ничего не происходило? И она страдает и продолжает
стремиться доказать себе самой и всем остальным собственную неповторимость? И
если так, то что из этого следует?
А следует из этого много всякого непонятного… Только
информации у Насти маловато, надо бы поподробнее расспросить Сережу Зарубина,
который плотно занимался Анитой Волковой. Может быть, всплывут какие-то детали.
* * *
Филолог Самарин приехал в три часа. И, как обычно, первые
пятнадцать минут потратил на извинения. На этот раз – за то, что явился не в
пять, как договаривались, а раньше. Он сегодня слишком рано выехал из дому,
накатался до умопомрачения и ужасно устал, спина затекла, поясницу ломит, плечи
будто свинцом налиты, и сидеть за рулем уже нет никакой возможности.
– Вы не беспокойтесь, Настя, если вам недосуг мной
заниматься, я не стану вам докучать, у меня и книга с собой есть, я посижу
почитаю, мешать не буду.
– Да вы мне не мешаете, – улыбнулась Настя. –
Только вот с едой у нас с вами проблема.
– Хотите, я в магазин схожу и все куплю? – тут же
вызвался Самарин. – Здесь же недалеко.
– Не в этом дело. Я села на жесткую диету, у меня полно
продуктов, но таких, какие мужчины обычно не едят. Замороженная цветная
капуста, например, или капуста брокколи. Даже хлеба нет, не говоря уже о мясе,
масле и колбасе.
– А сыр есть? – поинтересовался он.
– Есть.
– Можно приготовить цветную капусту с сыром, очень
вкусно.
– Вы умеете? – удивилась Настя.
– Я – нет, что вы. Так моя жена делает. Если хотите, я
позвоню и спрошу рецепт.
– Спросите, – согласилась Настя.
А что, это может оказаться очень даже ничего, вкусно.
Кажется, Лешка тоже так готовил, и Насте нравилось. Но как он это делал, она не
видела и не знала.
Валентин быстро поговорил по телефону, что-то записал в
своей пухлой тетрадке и радостно обернулся к Насте.
– Оказывается, все очень просто. А если есть яйца, то
совсем хорошо.
Яиц не было, решили, что попробуют обойтись без них.
– А почему вы на диете? Что-то с желудком? –
спросил Самарин.
– С весом, – мрачно проинформировала его
Настя. – Надо срочно худеть.
Разговор о полноте-худобе-лишнем весе в сочетании с
присутствием филолога-автолюбителя и с недавними мыслями об Аните Волковой
навел ее на воспоминания о режиссере Островском. Самарин сказал Лешке, что в
жизни Островский выглядит не таким крупным и полным, как на телеэкране. Может
быть, они знакомы или как-то общались? И вдруг ей повезет, и Валентин расскажет
о режиссере что-нибудь стоящее внимания? Ведь убийство актрисы Халиповой так и
висит, версия о причастности к нему Дронова и Багаева никак не подтверждается,
а других версий как не было, так и нет.
– Вы хорошо знаете Островского? – спросила она,
натирая сыр на мелкой терке.
– Кого?
– Островского Константина Федоровича, режиссера.
– Совсем не знаю, я с ним не знаком.
Что это? Ей почудилась или в речи филолога появились
наполненные необъяснимым напряжением паузы?
– А где вы его видели? – продолжала спрашивать
Настя, не глядя на Самарина.
Сыр почему-то вдруг начал застревать в ячейках терки и никак
не хотел свободно двигаться вверх и вниз. Руки у нее дрожат, что ли?
– Я?
Тянет время, тянет, задает дурацкие вопросы. «Я?» Ну а кто
же, не Настя ведь. Чего он так разволновался?
– Вы, Валентин. Вы же его видели?
– Н-ну… да, видел. А что?
– Где?
– Где?
Опять переспрашивает. И насчет магазина он не очень удачно
выступил. Он ведь подъезжал к дому со стороны трассы, а магазин находится в
совершенно другом конце поселка, и Самарин никак не мог проезжать мимо него.
Значит, он бывал здесь раньше, гулял по Болотникам. Зачем? И почему ни разу не
обмолвился об этом? Черт, где же на первом этаже тревожные кнопки? В спокойном
состоянии Настя помнит их месторасположение, а как начинает нервничать, так все
из головы долой. Ах да, одна кнопка прямо здесь, на кухне, под столом. Ладно,
сядем к столу, закурим, устроим себе перерыв. К кнопочке поближе.
– Валентин Николаевич, давайте заканчивать с
играми, – вполне миролюбиво предложила Настя. – Вы ведь не случайно
оказались в этом доме. Вы поджидали моего мужа, стояли с колесом в руках,
разыграли спектакль. Очень умело разыграли, отдаю вам должное. Вы своей цели
достигли. Вы познакомились с нами, вы приезжаете сюда. Зачем? Что вам нужно?
Самарин сидел, опустив плечи и глядя куда-то в пол. Не
хохочет над ее домыслами, не иронизирует над Настиной подозрительностью, не
возмущается. Значит, все правда.
– Как вы догадались? – спустя некоторое время
спросил он.
– Вы знаете, где у нас тут магазин, хотя знать не
должны бы. И вы явно не хотите отвечать на вопрос, где вы видели режиссера
Островского. Никаких гениальных прозрений с моей стороны не было, вы сами проговорились.
Так я вас слушаю, Валентин Николаевич.
– У вас есть дети?
– Нет.
– А у меня есть. Сын, с которым мне не повезло. Но это
мой сын, единственный, и я его люблю. И готов спасать его во что бы то ни
стало. Вы должны понять меня…
– Я постараюсь, – Настя говорила мягко, но
свободной рукой на всякий случай нащупала спасительную кнопку.
– Примерно три недели назад Сашка сильно переменился,
стал нервным, психованным, начал кричать на мать. Запирался в своей комнате. Он
и раньше не был подарочным сыном, с ним были проблемы… Но сейчас это выходило
за всякие рамки. Мы с женой проявили настойчивость и вытрясли из него… Это было
ужасно. Мы даже поверить не могли.
Самарин замолчал. Настя терпеливо выжидала, потом задала
вопрос:
– Что вам рассказал ваш сын? Что он натворил?
– Он убил человека. Вернее, не он один… То есть я хочу
сказать, что их было двое… Сашка и его дружок.
– Как это случилось?
– Их наняли.
– Что?!
– Да-да, их наняли. Им заплатили деньги, чтобы они
убили какую-то женщину. Они даже не знали, за что. Просто убили за деньги. Боже
мой, как это отвратительно! Лучше бы в драке, случайно, тогда я хотя бы смог
это понять.
– Кого они убили? Какую женщину?
Настя с трудом сдерживалась, чтобы сохранять спокойствие и
мягкость. Только так можно было добиться от Самарина внятных ответов. Ей
хотелось поторопить его, быть напористой, быстрой, но он может испугаться и
замкнуться. Он рассказывает только до тех пор, пока это похоже на дружескую
беседу. Для него Настя сейчас не милиционер, который немедленно кинется арестовывать
сына Сашу, а человек, у которого можно спросить совета.
