— Фальк?
— Клиш?
Пауза.
— Фальк! Боже! Да фрик-си меня! Я добралась до него! Добралась! Фальк, ты слышишь меня?
— Да, Клиш. Это так здорово — слышать твой голос.
— Боже мой, Фальк! Ты фрик-си! Мы ведь уже думали, что потеряли тебя! Я тут просто с ума сходила!
— Клиш, ты можешь успокоиться? Хорошо? У меня немного странное ощущение. Мне надо, чтобы ты говорила медленно и более спокойно, тогда я смогу понимать тебя.
На секунду ее голос исчез в темноте, затем вернулся:
— Конечно могу. Легко. Я так рада, что слышу тебя. Слушай, слушай меня, Фальк, мы пытаемся извлечь тебя оттуда. Извлечь тебя из этого солдата.
— Его зовут Блум.
— Блум. Да, все верно. Я знаю. Слушай, возникло непредвиденное осложнение. Эйуб говорит, что оно возникло непредвиденно. Случилось то, чего они никак не ожидали.
— Что именно?
— Это нельзя было предвидеть, и поэтому они оказались не готовы. Мы работаем над решением проблемы. Они…
— Что именно?
Пауза. Она дала ему немного времени, чтобы привыкнуть к черноте вокруг. Когда его глаза оставались закрытыми, ему казалось, что он лежит не на земле в лесу, а в теплой воде в светонепроницаемом резервуаре.
— Фальк, я пыталась говорить с тобой все время, с тех пор как ты погрузился, — сказала Клиш. — Ты слышал меня? Я всю дорогу была с тобой, как и обещала.
— Спасибо.
— Я же обещала, что не брошу тебя. Как в старые добрые времена.
— Я знаю.
— О'кей.
— Клиш, скажи, что за проблема? Почему я все еще в резервуаре? Почему вы до сих пор не вытащили меня?
— Бари говорит…
— К черту твоего Бари! Извини, Клиш, я хочу, чтобы ты объяснила. Сказала все как есть, а не ходила вокруг да около.
Он подождал. В темноте тихонько колыхалась теплая вода.
— Оказалось… — начала Клиш. — Оказалось, что ты не совсем подходил. Андервуд была права. Надо было сделать больше анализов. Намного, намного больше. Не стоило бросаться сломя голову. Я говорила тебе, что все обойдется. Прости, Фальк. Мне не следовало так говорить.
— Ладно. В чем проблема-то?
— У тебя есть проблемы со здоровьем, а значит, ты слабее, вернее, твоя иммунная система. И еще у тебя в крови было слишком много алкоголя, ну и — как бы это сказать помягче — не только его. В общем, все это дало о себе знать. Хуже всего дело обстоит с твоим бедром.
— Моим бедром?
— Да. С плотностью костной ткани. Ты слишком много времени провел на драйверах. Андервуд сказала, что плотность костной ткани — это проблема всего организма, но твое бедро совсем плохое. Прочность кости там настолько невелика, что ты практически сломал бедро.
— Я сломал бедро?
— Хотя там только трещина в волос толщиной, но, в общем-то, да. Большое количество алкоголя сглаживало боль, но эта трещина… она свежая. Выглядит так, будто ты совсем недавно сломал бедро — например, накануне перед тем, как мы начали работать с тобой. Фальк?
— Да?
— Почему ты рассмеялся?
— Ну тогда, скорее всего, я сломал кость во время бурного секса, по которому я так соскучился и для которого оказался староват.
— Ах ты, кобель! — усмехнулась Клиш. — Пусть это послужит тебе уроком.
— Обязательно. Ладно, ну, приключилось это дерьмо с моим бедром. Что это меняет?
— Туда попала инфекция. Помнишь, что я сказала о твоей иммунной системе? Ты болен. Организм сопротивляется, у тебя жар. Андервуд пытается лечить тебя лекарствами широкого спектра действия, вот такие дела, но ты болен, и это влияет на область контакта. Мы пытаемся извлечь тебя, но Эйуб беспокоится, что, вытащив тебя, мы фрик-си твой организм.
Теплая черная вода плескалась в темной утробе.
— То есть ты хочешь сказать, «убьете меня», — констатировал он.
— Эйуб считает, там целый букет проблем, — сказала Клиш. Некоторые ее слова если и не совсем исчезали, то как-то смазывались. — Паралич, повреждение мозга, отказ органов… в общем, все то, что тебе совсем не нужно.
— Ты так хорошо знаешь меня.
— Так вот, мы работаем над этим. Мы прорвались к тебе — это уже огромный шаг вперед и хороший знак.
— Но есть еще и другая проблема, да?
Вода, перекатывающаяся в темноте. Приглушенный далекий шепот.
— Да.
— Блум умер, так?
— С функциональной точки зрения — да.
— А можешь поподробнее?
— Андервуд отслеживает его жизненные показатели, — сказала Клиш, — но сведения обрывочные. Целостная картина никак не складывается. То, что мы наблюдаем сейчас, насколько мы поняли, — это следствие ранения в голову. Все функции высшей нервной деятельности отключились. Если бы он был сам по себе, он был бы мертв.
— На самом деле еще удивительно много чего осталось от него, — проговорил Фальк. — Эмоции. Воспоминания. В условиях сильного стресса срабатывает его мышечная память. Пару раз так уже было.
— Интересно. Я передам Эйубу.
— Клиш, у меня периодические приступы боли. Невыносимой боли. Спазмы в животе и в голове. Приступ начинается внезапно, и, пока не пройдет, я совсем беспомощный.
Она что-то сказала. Слова были далекими, почти шепот.
— Клиш?
Она уплыла, ее слова звучали, как шелест волн.
— Клиш?
— Фальк, я же говорю — это мы, — произнесла она вдруг громко и совсем близко. — Боль — это мы. Прости, наша ошибка. Боль возникает, когда мы пытаемся физически извлечь тебя из «Юнга» и отключить. Но всякий раз это вызывает у тебя такие сильные страдания от полученной травмы, что мы прекращаем все действия.
— А Блум?
— А что Блум? — спросила она.
Невидимая вода плескалась.
— Что будет с ним, если вытащить меня?
— Мы не знаем. Если бы ему оказывали надлежащую медицинскую помощь…
— Клиш?
Тишина.
— Андервуд считает, что жизнь в нем поддерживаешь ты. Твое сознание заставляет его тело функционировать. Ты что-то вроде его жизнеобеспечения. Он держится только благодаря тебе.
— Значит, если вы вытащите меня, он окончательно умрет.
— Мы так считаем.
— Ладно. Пусть. Вы знаете, что тут происходит?
— Частично. Слушали через тебя. Здесь события тоже развиваются. Апфел пытается связаться с АП через спутники «ГЕО», но официальной линии связи нет. ВУАП сделало заявление, что в настоящее время проводится военная операция. Подробности не сообщаются. И что связь с зоной боевых действий до сих пор не восстановлена. Через тебя мы поняли, что проблема имеет наземную природу. Ты уверен, что тут замешан Блок?
