Сарпедона прервал жуткий звук, словно дюжина голосов кричала в унисон и трещали, ломаясь, сотни костей. Хастис выкрикнул приказ, и взревели, открывая огонь, болтеры, но в итоге крики стали только громче. Люко устремился к двери, готовясь пристрелить кого угодно, если тот войдет в нее и не окажется кем-то из отряда Хастиса.
Внутрь одновременно влетели три космодесантника, бегущие спиной вперед и стреляющие в коридор длинными очередями. Их преследовало нечто, что Сарпедон мог определить только как рвущуюся в двери волну плоти, поток сплавившихся человеческих тел, многие дюжины мертвецов, слившихся в единую стену мышц и переломанных костей. Из общей массы проступали уродливые лица и высовывались руки. В разрывах туго натянутой кожи виднелись пульсирующие внутренние органы. Каждый рот кричал, и их общий вопль был способен заглушить и рев выстрелов. Зловоние, исходившее от твари, обычного человека могло заставить потерять сознание, и даже Сарпедон чуть не попятился.
Масса тел практически поглотила сержанта Хастиса. Его кости с хрустом ломались в то время, как выступившие из существа руки затягивали десантника внутрь головой вперед. Воины из его отряда, которых уже проглотили, все еще пытались сражаться, пробивая себе путь наружу. Плоть рвалась и разлеталась клочьями, когда ее изнутри били боевые ножи и пронзали выстрелы.
Десантники Люко и остатки отряда Хастиса отступали вглубь столовой, вгоняя болтерные заряды в тело твари. Сарпедон крепко сжал в руках силовой посох и ощутил, как воля течет по психоактивному налу. Дерево нагрелось и задрожало в руках командора, фокусируя ментальную энергию, окутавшую его тело.
Масса плоти заполнила уже половину помещения, и казалось, что ей не будет конца. Попадания из болтеров не причиняли ей заметного вреда.
— И снова моя очередь, — произнес сержант Люко, раскидывая руки с когтями-молниями и погружая их в массу.
Когти оставили в груде плоти глубокие обожженные борозды. Сарпедон напряг задние ноги и прыгнул через всю комнату, следом за Люко обрушиваясь на мешанину оплавленных трупов. Он замолотил по бурлящей массе передними ногами, нанося ей глубокие раны, прежде чем вонзить в них посох и позволить всем своим ментальным силам пройти по нему. Кожа и мышцы закипели и потекли, оставляя под Сарпедоном огромную, опаленную по краям воронку. Удар пробил несколько слоев сплавившихся тел, и в воздухе над раной поднялось облако пепла.
Люко выдрал из твари несколько кусков плоти и вытащил сержанта Хастиса из окровавленной массы, но лицо того уже успело раствориться, и на спасателя слепо уставился голый череп, во лбу которого все еще были видны штырьки, рассказывающие о долгой службе своего владельца. Отбросив назад останки Хастиса, Люко отсек несколько мускулистых щупалец, пытавшихся опутать его ноги.
Масса продолжала надвигаться, пока не заполнила собой почти все помещение. Болтерные заряды словно тонули в ней и не могли даже замедлить ее ход — зараженная кровь по лодыжку заливала пол столовой, ошметки изодранной плоти свисали со стен и потолка.
В этой массе Сарпедон почувствовал болезнь, казавшуюся шариком белого шума где-то в самой глубине мертвых тел. Он был плотным, злым. Командор видел его псионическим зрением и ощущал своими мутировавшими ногами там, где они прикасались к омерзительной плоти. Сверхъестественная чума, что поразила Септиам-Сити, забрала себе заключенных, находившихся в камерах, и в этом спокойном месте постепенно искажала их тела, пока они не собрались вокруг главного носителя в шар сплавившихся трупов.
Носитель — первый, кто заразился здесь, внизу, а теперь сосредоточие болезни, — покоился в самом центре массы. Сарпедон ощутил это взглядом своего разума — клокочущий сгусток чумы издавал безумные ментальные вопли, заставляя двигаться две сотни тел, слившихся в одно.
Сарпедон воздел над головой силовой посох и обрушил его на тварь, оставляя в ее коже трехметровый разрыв. Передними ногами он раздвинул шире края раны, взял в свободную руку болтер и, оттолкнувшись задними ногами, нырнул внутрь. Сарпедон услышал, как Люко что-то кричит, увидев командора, погружающегося в массу. Но скоро существо должно было заполнить все помещение, и только у Сарпедона оставался шанс своевременно остановить тварь.
Он ничего не видел, но мог ощущать. По венам окружавшего его организма текла скверна. Стены плоти пытались раздавить командора, и ему приходилось задерживать дыхание, чтобы не наглотаться отвратительных газов, бродивших в кишках твари. Он продолжал прокладывать себе путь к главному носителю, подтягиваясь за счет передних ног и свободной руки. Рана тут же закрывалась за спиной Сарпедона, поэтому он постоянно находился в коконе из мышц. С треском костей конечности трупов разворачивались внутрь и меняли свою форму, пытаясь схватить незваного гостя. Внутри было очень жарко и абсолютно темно.
Но все равно командор ощущал носителя, чье все еще человеческое тело, свернувшееся в позе эмбриона, находилось в самом центре груды плоти. Сарпедон рвал и рубил, прокладывая путь к нему, пока кипящая скверна носителя не заполнила своим светом все сознание бывшего библиария. Двумя ногами Сарпедон пронзил тело и подтянул к себе. Одной рукой командор схватил его сзади за шею, а другой приставил болтер к его голове и выстрелил.
Тело зашлось в спазме, и плоть, окружающая их, задрожала в унисон, когда погиб ее чудовищный разум. Масса ослабила свою хватку на Сарпедоне, и он смог выбраться обратно. Внутренности существа превращались за ним в жижу, но наконец он снова разорвал кожу и скатился на пол в волне крови.
Сарпедон все еще держал тело носителя в одной руке. По большей части оно осталось невредимым, если не считать огромного отверстия от болтерного заряда во лбу и разорванных артерий, выходивших из его кожи и соединявшихся раньше с остальными телами. На шее виднелась электротатуировка заключенного, где указывались его имя, личный номер и штрих-код.
Почему-то никто особо не удивился, узнав, что носителем был Карлу Гриен.
— Заберите генное семя павших, — произнес Сарпедон, роняя на пол деформированное тело.
Один из десантников отряда Хастиса — брат Дворан, самый молодой из них, — снял с головы шлем и достал боевой нож. Припав на колени перед изувеченным трупом своего командира, он принялся вырезать генное семя — парные железы, вживленные в горло и грудь каждого космического десантника и управлявшие всей прочей их аугметацией.
Сержант Хастис, один из тех, кто присоединился к Сарпедону после катастрофического провала миссии возле Лаконии и победы командора над магистром Горголеоном, сражался в первых рядах во время штурма крепости Ве'Мета. Он был столь же предан, как и любой другой космический десантник, и являлся одним из тех надежных ветеранов, на кого Сарпедон полагался в той же мере, в какой они полагались на него. А теперь Хастис погиб, и это стало потерей очередного человека, которого некем было заменить. После удаления генного семени им пришлось отрубить сержанту голову, чтобы тот не смог воскреснуть и превратиться в одного из блуждающих мертвецов, которыми кишмя кишел Септиам-Сити.
