В миле от них Акмен-хотеп почувствовал перемену. Ветер и молнии внезапно прекратились — настолько внезапно, что царь-жрец засомневался в собственных ощущениях. Шумящая тьма над головой словно разбухла, наполняя уши стрекотом, а жрецы пронзительно закричали.
Когда засверкали молнии, Акмен-хотеп повернулся к Сухету и Мемнету спиной — пусть жрецы читают свои заклинания, царь пытался разобраться, какой эффект оказывают они на сражение. Услышав вопли, он резко оглянулся и увидел, что Сухет и Мемнет упали на колени, а лица их искажены неподдельным ужасом. Царь задрожал.
— В чем дело? — спросил он. — Во имя всех богов, что происходит?
Какое-то время ему казалось, что они его не слышат, но тут Мемнет прошептал:
— Мы погибли.
— Погибли? — повторил царь-жрец. Усиливающийся страх сжал его сердце. — Что это значит? Говори!
— Дочь Солнца! — простонал Мемнет.
Лицо верховного иерофанта пылало, глаза лихорадочно горели. Акмен-хотеп буквально осязал исходивший от него волнами жар.
— Неферем? — удивленно спросил царь. — А что с ней такое? Разве она до сих пор жива?
— Он поработил ее! — прошипел верховный иерофант. — Нагаш подчинил ее себе — и тело, и душу!
Новость потрясла Акмен-хотепа.
— Это невозможно. Ведь она воплощает Соглашение! Ее дух связывает богов!
— Только не спрашивай как, — произнес верховный иерофант. Сейчас он больше походил на испуганного ребенка, чем на живое воплощение Птра. Мемнет протянул дрожащую руку на север. — Я чувствую ее, брат! Ты даже вообразить не можешь ее мучения! То, что он с ней сделал… это невыносимо!
— Значит, мы должны что-то предпринять, — заявил царь-жрец.
— Наши силы не могут затронуть ее, — вскричал Мемнет, — и нельзя обратить против нее благословения богов. Взгляни! Даже свет Неру тускнеет в ее присутствии!
Акмен-хотеп посмотрел на север. Мемнет был прав: послушницы богини с бледными от потрясения лицами столпились вокруг своей предводительницы. Калифра рыдала, прижав руки к животу, как будто его проткнули.
Царь похолодел, тело его словно налилось свинцом. Он понял, что даже подаренная Гехебом сила изменила ему.
Боги покинули людей Ка-Сабара.
Тяжелый меч Сузеба пробил защиту Архана с такой силой, что визирь упал на колени. Бессмертный больно ударился о землю и едва успел откатиться в сторону, увернувшись от следующего удара, в голову. В полном отчаянии Архан нанес удар по щиколоткам воина, но клинок неуклюже повернулся в его руке и отскочил от икры Сузеба. Архан в смятении заметил, что от удара его знаменитый клинок согнулся.
Архан откатился еще дальше, опять чудом избежав удара, нацеленного ему в плечо. Лев был силен и быстр, как зверь, в честь которого его назвали, а дарованное богами могущество могло посоперничать с мощью ушебти. Из пальцев визиря вылетела единственная колдовская стрела и ударила воина в грудь. Сузеб болезненно замычал, но не замедлил шаг. У Архана почти не осталось сил.
— Ты не уйдешь от правосудия! — прорычал Лев. — Час расплаты настал!
Сузеб подскочил к визирю одним быстрым движением и опустил свой ужасный меч. И снова Архан попытался отразить удар, но его погнутый скимитар, лязгнув, сломался.
Бессмертный отбросил бесполезный клинок и поднял руку.
— Сдаюсь! — прокричал он, скользнув левой рукой за спину, к кинжалу, спрятанному за поясом. — Милосердия! Лев Ка-Сабара, Нагаш заплатит тебе любой выкуп!
Лицо Сузеба исказилось от ярости.
— Ты смеешь просить о милосердии, слуга Узурпатора? Если боги считают нужным пощадить тебя, пусть остановят мою руку!
Лев занес меч — и вдруг пошатнулся, как будто оружие внезапно потяжелело. Архан воспользовался этим. Его левая рука взметнулась вверх, послышался глухой стук.
Сузеб замер, открыв рот, и медленно опустил взгляд на рукоятку кинжала, торчавшую из его груди. Брошенный с нечеловеческой силой, острый как игла клинок глубоко вошел в его тело. Непобедимый воин сделал неверный шаг вперед, лицо его заострилось в бесплодной попытке вдохнуть, но кинжал пронзил сердце. Огромный меч выпал из руки Сузеба, и воин медленно опустился на колени.
Архан обнажил свои острые зубы в ухмылке, нарочито неторопливо встал на ноги и поднял меч Сузеба. Потом наклонился и прошептал Льву на ухо:
— Похоже, боги сказали свое слово.
Визирь опустил тяжелый клинок на шею Льва, и люди Сузеба в ужасе закричали.
Архан был слишком слаб, и ему потребовалось ударить дважды, чтобы отделить голову от тела.
Акмен-хотеп услышал крики отчаяния с левого фланга и понял, что битва проиграна. Послушницы Неру бежали, унося с собой верховную жрицу, когда увидели, что жуткие мертвецы приближаются. Ушебти царя спешились, обнажили мечи и окружили его, дожидаясь команды. Хашепра, верховный жрец Гехеба, подошел к Акмен-хотепу. Щеки жреца были залиты слезами, но голос звучал так же уверенно, как и всегда.
— Я велел четырем полкам копейщиков построиться и ждать твоего приказа, о великий, — сообщил он. — Что мы должны делать?
Царь-жрец почувствовал, что его, как щепку, выбросило в непроглядную тьму, что одно-единственное утро полностью разрушило самые основы мира, обездолив его.
— Спасайтесь, — онемевшими губами произнес он. — Вели сигнальщикам играть отступление. Нагаш победил.
Хашепра отпрянул, как будто Акмен-хотеп ударил его, и собрался протестовать, но даже жрец не мог отрицать, что надвигается катастрофа. Помолчав, он кивнул и пошел к сигнальщику.
Ушебти помог царю-жрецу взобраться на колесницу и, хлестнув коней, помчался к оазису. Мемнет уже исчез; очевидно, его унесли жрецы.
Из колесницы Акмен-хотеп заметил труп Сухета. Жрец Пхакта лежал на спине с выражением отчаяния на лице. Он перерезал себе горло.
Час спустя Архан, хромая, поднялся по склону холма к хозяйскому шатру. Последние уцелевшие воины Бронзового Войска с боем вырвались из тьмы и упали на колени в залитом солнечным светом оазисе. Мертвецы Нагаша остановились на границе света и тени, не в силах идти дальше. Визирь подумал, что на всей равнине осталось не больше сотни живых воинов Кхемри.
Почти дюжина существ с белой, как алебастр, кожей стояли снаружи у палатки хозяина. Они посмотрели на Архана с неприкрытой ненавистью, когда он прошествовал мимо них и вошел в палатку без доклада. Нагаш ждал внутри, окруженный свитой призраков. Царица и рабы прислуживали ему. Трое бессмертных стояли на коленях у ног хозяина и шумно прихлебывали из золотых кубков, которые удерживали трясущимися руками.
Архан учуял пьянящий аромат эликсира жизни, тоже упал на колени и пополз в пыли к ногам Нагаша. Призраки окружили его, трогая ледяными пальцами и завывая.
