Через полчаса Шон задом наперед ввалился в комнату, волоча за собой окованный железом сундук.
Шах и принцесса Тари сидели на полу, не обращая внимания ни на валявшийся рядом труп Гафния, ни на Шона с его сундуком, и разговаривали. Точнее, говорил Шах, а принцесса смотрела на него.
– …И вот, когда ты, то есть Шон в твоем теле…
– Эй, парень, – позвал Шон.
Шах даже не запнулся.
– Ау, малыш! – Шон повысил голос. – Я к тебе обращаюсь.
– …и я сказал…
– Шах! – взревел Шон. – Очнись!
Шах замолчал. Принцесса оглянулась и нахмурилась.
– Кто этот наглый мужлан, – она обернулась обратно к Шаху и закончила почти шепотом, – который осмеливается прерывать… тебя!
– Тари, я…
Шон схватил стоявший на столе Гафния хрустальный эльфийский кубок и с размаху шмякнул его об пол.
– Я сказал: “Молчать”! – рявкнул он. – Всем молчать!
Сидящая на полу парочка испуганно притихла.
– Так-то лучше, – проворчал Шон, переводя взгляд с принцессы на Шаха и обратно.
– Шон, я… – начал Шах.
– Ты, – процедил Шон, – будешь молчать до тех пор, пока я не разрешу тебе открыть рот.
– Так это вы – Шон?! – ахнула принцесса. – Шах так много рассказывал о вас.
– Представляю.
– Он говорил, что вы… – Тари внезапно покраснела и опустила глаза. – Были…
– Я много где был, – проворчал Шон. – И много чего видел.
Он еще раз посмотрел на сидевшую перед ним парочку, на то, как Шах, сам того не замечая, прижимает руку Тари к своему сердцу, глубоко вздохнул – и выдохнул воздух, так и не выругавшись.
– Нет, ну конечно, – сказал он, обращаясь к телу Гафния – единственному, по мнению Шона, собеседнику, который в этой комнате был способен его выслушать. – Что может быть естественней для спасенной принцессы, чем влюбиться в спасшего ее героя. А то, что этот герой…
– Я ничего не хочу знать! – крикнула Тари, вскакивая с пола. – Я люблю его.
– А я ее, – заявил Шах, обнимая принцессу. Шон обошел стол Гафния, сел в кресло, утвердил подбородок на кулаке и стал ждать, пока влюбленная парочка наконец Закончит свой первый поцелуй. Ждать ему пришлось долго.
– Ну наконец-то, – проворчал он, когда Шах и принцесса оторвались друг от друга. – А то я уже…
За первым поцелуем последовал второй.
Шон осмотрелся в поисках еще чего-нибудь подходящего для гроханья об пол, но на столе больше ничего не было. Тогда он откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.
Когда он открыл их вновь, Шах и Тари все также стояли обнявшись, но уже не целовались, а просто смотрели друг на друга.
Шон прокашлялся.
– Кха, кха, кха.
Шах с трудом отвел взгляд от лица – самого любимого в мире – принцессы и посмотрел на Шона.
– Ну и что дальше? – осведомился Шон.
– Дальше, – принцесса Тари осторожно положила голову на плечо Шаха, – мы отправимся куда-нибудь далеко-далеко, где нас никто не знает, купим маленькую ферму и будем жить долго и счастливо. А вы поедете с нами – за детьми присматривать!
– Что?!
– Это Судьба, Шон, – улыбаясь, сказал Шах. – От Судьбы не убежишь.
– Плевал я на Судьбу! – заорал Шон, вскакивая с кресла. – На Судьбу, волю богов, вселенское предназначение и на весь этот… орком мир! Какая может быть судьба у покойника?!
– …со своим орком, старый пень. – В глазах Тари полыхал огонь. – Поедешь с нами – и все!
– Ну в самом деле, Шон, – осторожно сказал Шах. – Не при девушке же…
– Да ну его орку в… – заявила Тари. – Пойдем посмотрим, где этот колдун держал коней.
– Если он их держал, – успел сказать Шах, выбегая из комнаты.
Шон покачал головой.
– Кровь короля Руфнера, – пробормотал он, – да еще мои привычки. Бедный паренек. Пожалуй, мне действительно стоит поехать и присмотреть за ним.
Он развернулся и задумчиво посмотрел на тело Гафния Редкозема.
* * *
– Дядя Шон, а дядя Шон?
Стройный черноволосый мужчина перестал раскачивать кресло, обернулся и посмотрел на двух детей, осмелившихся нарушить его послеобеденный покой.
– Ну? – грозно вопросил он.
Однако, несмотря на грозный тон и нахмуренные брови, в глубине его черных глаз предательски плясали веселые искорки.
И дети прекрасно знали об этом.
– Дядя Шон, расскажи историю, – потребовал мальчик.
– Да, расска-ажи, – поддержала его сестра.
– Ну, вот еще, – притворно возмутился Шон. – Делать мне больше нечего. А папа с мамой на что?
– Папа сразу после завтрака ускакал в деревню, – сообщил мальчуган. – Он будет проводить эту, ну…
– Межу, – подхватила сестра. – А мама бегает по кухне, и она сказала…
– Что готовится к завтрашнему визиту графа из Загорья и чтобы мы…
– Не путались под ногами, а шли к тебе на башню, потому что во всем замке ты один…
– Старый пень, ничего не делаешь, а только сидишь в своем кресле и лакаешь вино, – закончил ее брат.
– Прямо так и сказала?
– Ага, – хором подтвердили дети.
Шон усмехнулся. Пожалуй, во всем замке одна лишь Тари могла позволить себе назвать дядю молодого барона старым пнем.
Сам Шах – точнее, его милость, барон Редлинг – на это бы не отважился. А уж кто из соседей – подавно. Разве что Лишко из Гороха. Как он сказал, когда Шон приложил его о ковер? “Сорок лет, а лягается, как…”
Шон встал и, подойдя к парапету, посмотрел вниз – на расстилающиеся вокруг замка зеленым ковром земли Свободного Баронства Редлинг.
– Дядя Шон, расскажи историю. Ну расскажи, а? Шон обернулся:
– А почему бы и нет?
Словарь
Драконы– общепринятое название расы разумных летающих огнедышащих бессмертных ящеров. Истинные драконы подразделяются на серебряных, золотых, красных и черных. Градация сия основана на цвете чйщуи и весьма далека от совершенства – некоторые исследователи склонны полагать, что серебряные и красные драконы являются на самом деле всего лишь более ранней стадией развития соответственно золотых и черных. Также весьма сомнительным представляется распространенное мнение, что серебряные и золотые драконы склонны принимать сторону Добра, а красные и черные – Зла. Как показывает вдумчивое изучение архивов, отдельно взятый дракон вне всякой зависимости от своей цветовой принадлежности озабочен в первую очередь вопросом своего выживания (в максимально комфортных условиях), а во вторую – дальнейшим приращением своей сокровищницы.
