Ладно. Достал нож, начал одежду на трупе кромсать. Содрал остатки куртки вместе… уже не знаю, как это называется, рубаха или, там, сорочка, смотрю — а на плече у этого рыжего наколка. Якорь на фоне штурвала, ну и все, что полагается, — канаты там всякие, рыбки по краям, бочонок проглядывает. Морячок, блин. Старая наколка, побледнела уже.
— Эй, — кричу, — не-рядовая. Поди, глянь.
Подошла. Бледная — ну да, в «морячка» этого две пули попало, так что раздевал я верхнюю половину. Ладно еще, с лошади его снесло, а то второго такого же я за руки потянул — а он возьми, да и разорвись пополам — ноги и то, что до пояса, так в седле и осталось.
— Нет, — говорит. — Таких рисунков у нас не делают. Лепанские горцы любят наносить узоры на свое тело, они и в бой иногда ходят обнаженные, дабы напугать этими рисунками врага. Но их роспись совсем иная. Я видела, когда к отцу приезжал их вождь с дружиной.
— Так. А моря, — спрашиваю, — у вас есть? То есть, — поясняю, — большие такие озера, по которым надо на очень больших лодках плавать и долго — день, два, неделю, другую.
— У нас, Малахов, — язвительно так Кара отзывается, — к твоему сведенью, есть не только моря, но даже океаны. По которым твоим большим лодкам, называемым кораблями, надо плыть месяц, другой — и так и не увидеть земли. Тебе наши корабли перечислить или как?
— Не надо, — говорю. — Экскурс в историю вашего кораблестроения ты мне как-нибудь в другой раз устроишь, в более подходящей обстановке. Я, конечно, Колумба с Магелланом чту самую малость поменьше Ушакова с Нахимовым, но… не до того сейчас. Лично я существо сухопутное, весь мой мореплавательский опыт — это форсирование водных преград. Днепр туда и обратно, Дон, ну и всякие речушки поменьше, вкупе с болотами. Впечатления, конечно, тоже в своем роде незабываемые, особенно когда под обстрелом это делать приходится. Ты мне лучше, — говорю, — вот что скажи. Ваши моряки, ну, те, кто на этих кораблях плавают, не имеют привычки себе такие рисунки делать?
— А я почем знаю? — Кара плечами пожимает. — От нас до ближайшего моря месяц пути. Может, я на ярмарке в Кроглеве их и видела, да только на лбу у них не написано, что они — люд морской.
— А по одежде?
— По одежде, Малахов, — ухмыляется рыжая, — что-либо определить весьма затруднительно, потому как ярмарка в Кроглеве на все королевство знаменита и народ на нее съезжается не только из Закатных Пределов, но и из дальних стран торговые гости бывают. А еще эльфы, гномы…
— Хватит, хватит, — руками на нее машу. — Понял, не дурак. Ладно. На еще один вопрос попробуй ответить, знаток корабельного дела. В ходу у вас вот такие штуковины, якорями называемые, или нет?
Рыжая задумалась.
— В книге, которую я читала, — неуверенно так отвечает, — были похожие нарисованы. Вроде тех цеплялок, с которыми на стену при штурме взобраться пытаются. И сказано было, что много их и каждое судно себе по потребностям подбирает.
— Ясно.
Ясно, думаю, что ничего не ясно. Очень сильно мне сдается, что мой это, так сказать, соратник по несчастному случаю, да вот только определенно этого не скажешь. У нас же такие рисунки еще пираты веке в семнадцатом малевали, а то и раньше. Так что и местные тоже вполне могут. И «парабеллум» в данном случае аргумент, но не решающий — та же рыжая с «вальтером» так наловчилась… у нас в разведроте не каждый сумеет.
Начал я это бездыханное тело вдумчиво исследовать, поквадратно, так сказать. Вдруг, думаю, еще какая-нибудь пояснительная надпись найдется, типа «здесь был Вася», «не забуду Зинку» или профиль любимого фюрера.
Ничего. Только во рту золотая фикса обнаружилась.
— А вот такое, — спрашиваю, — у вас тоже бывает?
Кара мельком так глянула, носик сморщила.
— У нас, — говорит, — когда сэру Слегу Тека Черный Рыцарь топором пол-лица отрубил, то умельцы-гномы взамен золотую маску сделали. Да с таким искусством, что некоторые дамы находят его теперь куда прекраснее, чем прежде.
— Ну-ну.
И все-таки, думаю, зуб даю, что наш это человек. Не знаю, с Херсона или из Гамбурга какого, но наш. Пусть аналитически я это обосновать не могу, но сердце чует.
— В общем так, — командую. — Постели-ка, не-рядовая, брезент в кузове. Доставим всю нашу добычу в замок, а там уже досконально разбираться будем — кто, откуда и зачем. Может, отец Иллирий из бумаг чего узнать сумеет.
— А что, — хитро так Кара осведомляется, — лошадей тоже потащим?
— Ну, — говорю, — это разве что на буксире. В качестве драконьей приманки.
Кое-как загрузились. Вещи отдельной кучкой, останки в брезент завернули. Рыжая их брезгливо так в угол задвинула, а сама, естественно, за пулемет.
— Брось ты, — говорю ей. — Садись уже на сиденье. Не предвидится на сегодня больше пакостей, поверь уж моему опыту. Можешь дальше с комфортом ехать.
— Не-а.
— Ну, как хочешь. Наше дело предложить.
Сел вперед, автоматы на соседнее сиденье сложил и газанул — только земля из-под колес брызнула.
Ладно.
Проехали мы оставшиеся три лиги — никакой больше комиссии по встрече не обнаружили, даже настоящей. Это они, думаю, зря… хотя… мы-то тоже с хлебом-солью не лезли. Главное — дело сделать, в смысле, обеспечить безопасность следования, а уж кто как, это несущественные для дела детали.
— Ну что? — спрашиваю. — Поехали домой?
Рыжая на меня словно на собственный призрак уставилась.
— Как домой? Ведь принцесса…
— А что принцесса? Задание мы выполнили, дорогу проверили. Пусть себе едет.
— Но… Малахов, нежели ты не хочешь увидеть Ее Высочество?
— А зачем? — ухмыляюсь.
На самом-то деле, конечно, хотел. Для меня принцесса — это что-то такое… сказочно-воздушное. А увидеть ее вживую… занятно. Просто увидим мы ее независимо от желания — дорога-то одна.
— Но… — Кара от удивления чуть из «Доджа» не вывалилась. — Она же принцесса!
— Ну и что? А я — старший сержант. И дальше?
Рыжая, похоже, только сейчас понимать начала.
— Слушай, Ма-алахов, — медленно так говорит. — Если ты и дальше надо мной издеваться будешь… — и ножиком своим многозначительно в воздухе помахивает.
— Как же, как же, — улыбаюсь. — Помню. Что ты там со мной сделать обещала. Ма-аленькими такими кусочками…
— …и на медленном огне.
— Вот-вот. А я, между прочим, за рулем…
— Ничего, — рыжая ножик спрятала и мечтательно так облизнулась. — Как только приедем в замок…
— Наряд тебе, что ли, снова назначить? — задумчиво так говорю. — Очередной. За невыполнение приказа командования в боевой обстановке.
— Только попробуй, — заявляет эта нахалка. — Я тебе этот котел на голову надену.
