— А если я с ним поговорю? Я могу расспросить де Верга о его происхождении?
— Можете. Но не бейте его этим. Это не нужно, не; принято — и больно. Вас же не дразнят фермерским прошлым и грязью под ногтями?
Я задохнулся.
— У меня никогда не было грязи под ногтями!
— Вот видите, вы задеты.
— Я не…
— Я знал, что мое предупреждение излишне, — добавил он мягче. — 'И не мог не предупредить. Анри — архивист и один из лучших наших магов. Но, как и вы, он всего лишь человек.
— Кстати об архиве, — начал я. — Не могли бы вы…
Звук быстрых шагов заставил меня повернуть голову. По галерее, придерживая полы развевающегося плаща, спешил Марек.
— Ты уже знаешь, что мы определили вид яда? — сообщил он, притормаживая у дверей. — О, да вы знакомы?
— Еще нет, — спокойно ответил маг. — Я рад, что мои услуги не понадобились.
— Нужно составить послание для Вельера. Сейчас или вечером?
— Мне надо подумать. Вечером. Квентин, простите, но вас я не приглашаю — рано.
— Я услышал куда больше, чем заслуживаю. — Я развел руками. — Я не в обиде.
— Необидчивых магов не бывает. И вы ошибаетесь, говоря о доверии: напротив, вас не выпускали из виду с самого вашего приезда.
— И это вы мне говорите в лицо?
— Вы привыкнете, — он неожиданно улыбнулся. — К тому же я не сказал вам ничего, о чем вы не думали сами. Только от вас зависит, будете вы воспринимать это как заботу, доверие, неприязнь или слежку.
— Вы Дален, — утвердительно сказал я. — Глава ордена.
— Кто еще станет доказывать две противоположные истины одновременно? — Марек усмехнулся. — Кстати, Эйлин ждет тебя на крыше. Исключительно из злобных побуждений.
— Кто бы сомневался, — пробормотал я, потирая синяк на запястье. Снова искать загадочные потоки до темноты. Впрочем, Лин поправлялась, маги ничего не подозревали — и я начинал приходить в себя.
— Удачи вам, — с легкой улыбкой сказал Дален.
И, не раскидывая рук, взлетел.
— Маг не воробей, вылетит — не вырубишь топором, — вздохнул рядом со мной Марек. — Как там Лин?
Так вот куда он бежал…
— Уснула.
— Хорошо. Ей это нужно — уснуть и забыть. Хоте бы я ее избавить… — он не договорил. — Дален говорил, насколько важны ваши с Эйлин занятия?
— И не только это, — я вздрогнул.
— Тогда марш на крышу. Да, пока я не забыл: тебе скармливают столько новостей, чтобы ты не затосковал без библиотеки. Там хозяйничает Анри, а зная, как вы друг друга любите… — Марек многозначительно замолчал. — Не наделай глупостей. Школяров отправляют на хлеб и воду и за меньшее.
— И вода там отнюдь не булькает в стакане?
— Скажем так: от жажды они точно не умрут. Это общие правила. Хотя положение у тебя и впрямь легендарное. Твои бы способности да лет двадцать назад… Но я тебя отвлекаю. Иди.
Я кивнул и направился к лестнице. Если бы не запертые архивы, не на что было бы жаловаться: редкий школяр не мечтает о такой свободе и заботе. А ведь меня пустили в школу Галавера, не спросив ничего, кроме имени!
Они не знают, кто я. Значит…
— Вы доверяете мне, пришельцу из ниоткуда, с глухой фермы, только из-за моего огня, — выпалил я, оборачиваясь. — Волшебниц уровня Эйлин единицы, да и те недосыпают, но вы не ждете ни дня, чтобы начать мое образование; ни недели, чтобы проверить мое происхождение. То есть положение магов куда хуже, чем то, что вы рисовали де Вельеру?
— Если драконы выступят против нас, как есть, мы погибнем, — просто сказал Марек. — Не все, так почти все: живых зальет водой.
— Но в первую войну…
— В первую войну мы сражались, чтобы выжить; теперь выживают они. Де Вельер этого не знает, и хвала Первому, — Марек бросил быстрый взгляд в сторону лазарета. — Пусть они лелеют планы мести, пусть поддерживают романтический ореол борцов за честь, пусть гоняются за мифами, прыгают в свои врата, ненавидят предателей, надеются и ждут — пусть.
— И вы не станете им препятствовать?
— Нет, — он посмотрел мне в глаза. — Потому что когда они поймут, что в их власти все вернуть, нам крышка.
ГЛАВА 4
Лин
За окном опадала осень. На столе трепетал букет кленовых листьев.
Я устроилась на кровати, греясь в солнечных лучах. В моих комнатах днем сумрачно: окна выходят на север. И хотя Марек и говорит, что солнечный свет мешает сосредоточиться, лучше бы его было побольше. Света, не Марека. Уж этот хитрец мог бы пару занятий и пропустить.
Квентин обернулся от окна. Яркое небо за ним делало светло-серую мантию белоснежной.
— Первый день драконьего лета, — задумчиво сказал он. — Тебе как?
— Как напоминание, что я до сих пор хожу на уроки с деревянной рапирой, — отозвалась я. — А погода хорошая. Ты пиши, не отвлекайся.
— Если бы я мог, — он отложил тетрадь и облокотился о спинку стула. — Думать надо. Выведешь не ту последовательность — в огне получится… м-мм, не совсем то.
— Да что там, — я махнула рукой. — Ведь огонь — это математика? Возьми любое число. Например, семнадцать.
— Это твой возраст?
— При чем тут это? — опешила я. — Я так, развлечься. И тебя отвлечь. Ты по шесть часов в день за столом, а еще десять — на крыше! Как это называется?
— Посильное содействие делам ордена, — Квентин подавил зевок, прикрыв рот ладонью наружу. — Ты же видишь, мне нравится.
— Чем? — фыркнула я и тут же прикусила губу. Известно, чем. Тем, что мне не дано.
Квентин, казалось, прочитал мои мысли.
— Зато ты можешь быть искренней, — тихо сказал он.
— А ты не можешь?
— Я в ложном положении, — он покачал головой. — Любой, кто станет тебя дразнить, идиот, но уверять тебя, что все хорошо, несколько смешно. Что мне делать, Лин? Не обращать внимания, что тебе хочется быть рядом с магией, или говорить об этом?
— Не знаю. — Я обняла себя за колени. — Мареку я ни о чем не говорю, хотя, казалось бы, кому, как не ему? Он вышиб клин клином: стал лицом ордена. А я на орден, учеников и фехтование смотрю как на долгую поездку к морю. Сижу на берегу и жду перемен.
— А стрела в живот — расстройство желудка в дороге?
— Ну, рана зажила…
— Но металл ты в руки до сих пор не берешь. Да и на приключения тебя не тянет.
— Как и тебя. Иначе с чего бы ты сидел часами над одним заклинанием?
Квентин странно посмотрел на меня.
— Это необычное заклинание. Я пытаюсь создать формулу с нуля.
