27
До самого рассвета они просидели вместе на песке, закутавшись в плед. Уходя, гроза еще раз задела их краем — пару раз грохнул гром, полился дождь — короткий, яростный и теплый — и пришлось бежать, прятаться в кусты.
Но наконец первые бледные лучи коснулись травы, дождь утих, они вернулись на берег. Теперь Ксана смогла разглядеть лежащее в лодке тело и подумала, что давно уже не видела ни живых, ни мертвых людей в таком скверном состоянии — один глаз у Охса почти полностью вытек, угол рта был разорван, а слева спереди на шее синел небольшой, но впечатляющий кровоподтек.
— Он, наверное, ужасно удивился, — сказала Ксанта.
— Я просто представил, что никогда не буду знать точно, где сейчас он, а где ты и Дреки. И так каждый день, до конца жизни… Так было проще. — ответил Андрет. — Ты посиди здесь, я, пожалуй, схожу, умоюсь.
Пока Андрета не было, Ксанта обыскала карманы, пояс и сапоги покойного и, к великой своей радости, нашла то, что хотела.
— Здесь письмо от Сурви к Гротери, — сказала она Андрету, когда тот вернулся. — Похоже Сурви сам хотел услать Охса подальше от Дивна Озерца, но потихоньку, не привлекая лишнего внимания. А.Охс увидел тебя во дворе, струхнул и сбежал, не дожидаясь приказа.
— Поспешишь — людей насмешишь, — согласился Андрет. — Ладно, давай письмо, придется снова идти к господину Келаду. В конце концов, Охс — его человек, ему и решать, какому делу давать ход. А ты иди в «Рыбу», я как с господином Келадом поговорю, сразу приду к тебе и все расскажу.
— Сначала к Кэми, — поправила его Ксанта. — Я хоть знаю, что — жив-здоров, а она, небось, голову ломает, куда ты запропастился и поч му дома не ночевал.
— Пожалуй, ты права, — согласился Андрет.
Некоторое время спустя Андрет, успевший навестить Кэми, а следовательно, переодетый в чистое и причесанный, вновь поднимался по крутой лестнице Дома с Сороками в комнату Келада.
— Поверьте, господин Келад, — сказал он. — Я меньше всего на свете хотел бы вас тревожить, но этой ночью я убил вашего человека и должен теперь повиниться перед вами. А еще я случайно узнал кое-что, что касается ваших детей и вашего племянника.
Келад вскинул голову и буквально прожег Андрета взглядом.
— За деньгами пришел? — произнес он тусклым, надтреснутым голосом.
— Нет, зачем? — покачал головой Андрет. — Деньги у меня есть. Просто вы меня наняли, чтобы найти Кукушонка, а я нашел столько всего, что теперь сам не разберусь. Хочу, чтобы вы мне помогли.
— Говори прямо, что тебе надо, — потребовал Келад.
— Прямо я говорить не умею, выучка не та. Просто уделите мне немного времени, и мы с вами вдвоем во всем разберемся. Ладно?
Келад устало кивнул, и Андрету стало его по-настоящему жалко. Он понимал, что этот человек запутался еще хуже него — в старинных законах, в собственных желаниях, в любви к детям, в жалости к сестре, в предательской немощи, которая одним движением смела с доски все его фигуры и расставила их в совершенно новую позицию. Но, как ни странно, хотя себе Андрет ничем не мог помочь, для этого умирающего старика рн, пожалуй, еще мог кое-что сделать.
И Андрет достал из кармана старую полустертую монету. На одной стороне — корабль. На другой — Венок Судьбы.
— А сейчас, господин Келад, я научу вас играть в одну забавную игру, — сказал он.
28
После грозы дороги развезло, и Нэт Куница, человек в общем незлой и заботливый, когда дело касалось его постояльцев, попросил у господина Келада возок и возчика, чтобы госпожа жрица могла добраться до Венетты, не теряя собственного достоинства.
День снова был теплый, солнечный и безветренный, но стоило взглянуть в не по-летнему высокое небо, услышать сухой шелест желтых и бурых листьев берез, вдохнуть прозрачный воздух, наполненный горьковатым запахом преющей листвы, как становилось ясно, что ночная гроза была последней отчаянной атакой уходящего тепла, теперь же борьба окончена, нынче ночью у лета подломились коленки, и осень поставила ногу ему на грудь. Во всяком случае Ксанта представляла себе это именно так.
Еще она полагала, что уедет из Дивного Озерца в одиночестве, так что когда у трактира появилась Киури, залезла в повозку и принялась закутывать свои и ксантины колени пледом, жрица не знала толком, что и
подумать.
Киури, видимо, почувствовала ее удивление и смущенно сказала:
— Знаете, вы, наверно, были правы. Элана должна была тогда уехать. Но свитки править поздно, а в жизни еще можно что-то поправить. Мне кажется там, в Кларетте, есть один человек, которому мы, может статься, сумеем помочь.
«Мы» относилось к ней и господину Келаду, восседавшему на противоположной скамье и глубоко погруженному в свои думы. Он также направлялся в Кларетту. За все время, пока они готовились к отъезду, он нарушил молчание только один раз, сказав Ксанте:
— Я благодарен вам, госпожа, за то, что вы помогли найти моего племянника.
— Благодарить будете потом, когда дело будет сделано, — отмахнулась Ксанта.
Она, как и Андрет, полагала, что пока к Нею не вернулись память и доброе имя, нельзя считать работу оконченной. Сейчас она украдкой разглядывала лицо и руки господина Келада и прикидывала, какой сбор трав подойдет для того, чтобы осторожно отвести желчь и хоть на время уменьшить внутреннее отравление. Она прекрасно знала, что вылечить болезнь в такой стадии не под силу ни ей, ни кому другому, но также была уверена, что старик не позволит себе умереть, пока не приведет в порядок все дела, и надеялась помочь ему потянуть время.
«Надо будет с Ингольдой поговорить — может, она что-то посоветует».
Остановившись на этой мысли, Ксанта огляделась. Нэт и его семейство, закончив укладывать корзины с пирогами, медом и вином, уже вернулись в гостиницу. Возчик — один из батраков Келада, — проверял напоследок упряжь. Был он, как и Охс, не из местных, а значит, скорее всего, в здешних сплетнях не разбирался. Келаду и Киури сейчас тоже не до нее, так что она может позволить себе попрощаться без особого риска. Стараясь не привлекать к себе внимания, Ксанта осторожно соскользнула с повозки, подошла к Андрету, стоявшему у крыльца «Рыбы».
— Я, наверное, буду в Венетте на праздники, — сказал он негромко.
— Хорошо, — согласилась она. — Да, чуть не забыла! Я вот что хотела спросить — вы с Кэми уже, чай, не молоденькие. Почему не возьмете девчонку или мальчишку себе в помощь? Хоть из той же Венетты. Там в порту знаешь сколько побирушек ошивается? Рады-радехоньки будут к вам пойти за стол и кров.
— Я подумаю… — протянул Андрет.
— Угу, он тут будет думать, а они там с голода помирать! — фыркнула Ксанта. — Тоже мне, думатель нашелся! Ладно, как знаешь, была бы честь предложена.
— Я подумаю, — пообещал Андрет уже тверже.
