Правда, еще долгие годы знаменитая формула асенского богатства «на севере — корабли, на западе — медь, на востоке — овцы, на юге — вино» звучала так: «На севере — плаха, на западе — виселица…»
А тут подоспел закон, запрещающий торговлю между асенами и тардами без посредничества Императора. И все чудеса асенских ювелиров, все меха западных лесов, вся медь, добытая в рудниках, — все потекло в сокровищницы императорского дворца. Сил для того, чтобы снова взять в руки оружие, ни у кого уже не было. В стране воцарился угрюмый, молчаливый мир…
Король Эрвинд поежился, отхлебнул пива и глянул вниз. Старик все же сумел прогнать своего сына. Красавица осталась одна со свертком, изображающим младенца, на руках. Бережно укачивая его, запела колыбельную. Голос высокий, чистый.
«Пора бы рассказать детям их родословную, — подумал Эрвинд. — Да вот беда, сам до сих пор не знаю толком, чей же я сын».
Эрик Старший, был, казалось, сделан из железа. Мечи и стрелы щадили его. Людей, попытавшихся его убить, он казнил с такой жестокостью, что на второе покушение никто не решился. Тогда сама растоптанная земля Лайи покарала завоевателя. На охоте он подхватил водяную лихорадку и через семь дней умер. И колесо судьбы на мгновение замерло.
Эрик, сын Эрика, не унаследовал ни ума, ни хватки отца. После того как Эрик Старший изгнал из Аврувии, столицы Земли Асенов, возлюбленную сына, молодой князь потерял всякий интерес к жизни.
Поначалу это не слишком огорчало Императора. Верховный судья Лайи, канцлер, хранитель монеты, главнокомандующий — все они были тардами и быстро разъяснили новому правителю Лайи, как ему следует поступать с асенами. Но тут они неожиданно натолкнулись на сопротивление. Не то чтобы Эрик не хотел, чтоб кто-то правил вместо него. Он просто не хотел ничего. Он смотрел на махинации асенов сквозь пальцы, и заставить его подписать хоть один суровый приказ было невозможно.
И Лайя оживилась. Сборщиков налогов безбожно подкупали и обманывали. В бухты по ночам заходили корабли контрабандистов. Кое-где стали чеканить фальшивую монету.
Плохо было одно — молодой князь оставался бездетным. В свое время еще Эрик Старший женил его на знатной тардской вдове — у той уже был сын от первого брака, что давало кое-какие гарантии. Но внуков старый князь так и не дождался.
После его смерти Император решил, что все к лучшему, и посоветовал Эрику Младшему усыновить Аттери, сына княгини. Среди родичей княгини было достаточно людей, преданных императорскому престолу, и Император не сомневался, что мальчик вырастет достойным наследником Эрика Безжалостного.
Асены тоже прекрасно все понимали и с горя распустили слух, что возлюбленная князя была в тягости, когда бежала из Аврувии, и где-то подрастает настоящий сын князя и наследник Лайи. Но слухи ведь не больше чем слухи.
Но тут в семейную жизнь тардских наместников вмешался Диант, сын Дирмеда, асенский аристократ. И началась фантасмагория.
Никто не мог представить себе, что вынудило аристократа пойти на службу к тардам. Никто не мог понять, почему князь, не доверявший даже собственному отцу, вдруг поверил асену…
Ага, вот и Диант появился на сцене. Черные волосы, синий плащ — волшебник из сказки. Склонился над асенкой, взмахнул плащом, и вот уже на ее коленях не младенец, а хорошенький мальчик лет десяти.
Эрвинд одобрительно кивнул. Все правильно. Вот так же сорок лет назад Диант буквально из ничего сотворил наследника Лайи.
Эрвинд тогда ничего не ведал о трудностях тардов и асенов. У него и своих забот хватало.
Жил он тогда в продутом ветрами замке на восточном побережье Империи и считал себя незаконным сыном хозяина замка, тардского барона, и асенской крестьянки. В родах его мать умерла, и отец на свою голову забрал Эрвинда к себе. Радости от этого и тому и другому было мало. Рыцарь лишь приблизил собственную кончину, ибо все его силы отныне уходили на пререкания с законной супругой, а Эрвинд стал «асенским выделкам» со всеми вытекающими отсюда последствиями.
После смерти барона Эрвинд мечтал только об одном — отравить мачеху и сбежать из замка. И исполнил бы, наверное, свою мечту, если бы в одну дождливую ночь в их доме не появился вместе с отрядом вусмертъ пьяных тардов Диант, лейб-медик Эрика Младшего, и не опознал бы в «асенском выделке» родного сына князя.
Как выяснилось, он, Диант, сопровождал в изгнание возлюбленную князя, присутствовал при родах и своими руками передал наследника на воспитание хозяину замка.
Вон на помосте вновь появился старик с огромным кривым ножом, символизирующий сейчас «злых тардов вообще», и принялся гоняться за мальчиком. Тот уворачивается, проскальзывает между ногами старика, поддает ему под зад, а волшебник то и дело дергает за невидимую веревку, и старик с грохотом падает.
Честно говоря, бегать вместе с Диантом от тардов было вовсе не так весело. Все очень быстро сообразили, кого везет лейб-медик в столицу. И только Эрик, как всегда, все понял последним. Но, поняв, защищал сына и берег как зеницу ока. Эрвинду тогда было наплевать на корону. Он нашел отца, отец нашел его — что еще нужно.
Только много лет спустя его стали одолевать сомнения. Уж слишком складно тогда все получилось. Нужен был наследник законнее Аттери — он и появился. Не придумал ли Диант сам его, Эрвинда, чудесное происхождение?
Об этом они не раз беседовали, и Диант откровенно развлекался, уходя от ответа. В конце концов, чтобы не стыдиться поражения, Эрвинд стал спорить с ним лишь мысленно. И по привычке продолжал это делать даже после смерти лейб-медика.
Вот и сейчас для него не составило труда представить себе, как Диант сидит в плетеном кресле, вытянув ноги, щурит желтые кошачьи глаза, крутит в зубах травинку.
— А какая тебе разница? — спросил бы он. — Так и так в тебе половина асенской крови. А в сыне твоем сколько? Уже три четверти. Вот так, постепенно разводя…
— Аптекарь, — буркнул бы Эрвинд мрачно. — Кто тебя, аптекаря, допустил до высокой политики?
— Опять ошибаешься, — улыбнулся бы Диант. — Король у асенов всегда был выборный. И выбирали, разумеется, аристократы. Вот когда мы осели на этом острове, а потом еще попали под власть тардов, тогда и начался этот разврат с законными наследниками. А в прежние годы короли хорошо знали, что их дело — война, дороги, монета. А также все, за что не пожелают ответить другие. И не задавали аристократам лишних вопросов. Разве не так я тебя воспитывал?
— Ну да, конечно. Короли служат народу, а аристократы не служат никому. Только какой же ты аристократ, если пошел на службу к тардам?
— Какой есть. Недопроклятый.
В Лайе говорили, что Дирмед, отец Дианта, узнав о поступке сына, хотел проклясть его, но не успел — умер от удара. Сам Диант никогда ни одним словом не вспомнил о своей бывшей семье. Эрвинд так и не узнал, что могло заставить аристократа пойти на такое унижение. Любовь к власти или страх?
