– Да ну? – весело не поверил майор Зверев. – Значит, под нами – натуральный ад?
– Он самый, – подтвердил Мазур убеждённо. – Ты вообще когда-нибудь на Ладоге бывал?
– Нет, я же из Уфы.
– Ну тогда я тебя просвещу! – пообещал Мазур, придвигаясь к Звереву и слегка повышая голос, чтобы остальные офицеры, сидящие у борта, могли услышать и приобщиться к мистическим тайнам Ладожского озера. – Нево – озеро непростое. Это только сегодня кажется, что оно тихое-тихое. А на самом деле буря может начаться в любой момент. Знаешь, сколько судов здесь погибло? А сколько людей? Просто толпами. А всё почему? Потому что много необъяснимого здесь происходит. А за всё непонятное приходится расплачиваться жизнями, усекаешь?..
– Не усекаю, – признался Зверев. – Всё это слова, Кирилл. Примерчики хотелось бы услышать.
– Если рядом двери в ад, разное может случиться, – продолжал Мазур, на которого скепсис майора не произвёл ровно никакого впечатления. – К примеру, здесь часты землетрясения. Возникает такой странный гул. Будто поезд где-то далеко идёт, а потом сразу – сильный толчок. Называется «барантида». Но это на островах, а если «барантида» застанет на озере, то вокруг вскипит вода, и слабо не покажется. Выберешься живым – считай, повезло!
– Эка чем удивил, – майор ехидно улыбался, – землетрясением…
– Это ещё не всё, – Мазур опасливо огляделся вокруг. – Про лох-несское чудище слышал?.. Вот-вот. А у нас, на Ладоге, такие чудища водились сотнями. Были это «лютые зверие» и звались они «каркаделами». Такие монстры – ладью зараз перекусывали, а людей поедали или топили…
– И где твои крокодилы теперь?
– Не крокодилы, а «каркаделы». На самом деле, неизвестно даже, как они выглядели, – может, типа крокодилов, а может, и плезиозавров, как Несси из Лох-Несса. Известно только, что нападали на ладьи и лодки, и что боялись их очень – месяцами, понимаешь, не выходили из порта…
– А куда твои «кракадайлы» девались? Повымерли, небось?
– Они, видишь ли, в спячку впадают. Когда на Северо-Западе начинается циклическое похолодание, они в свои щели подводные забираются и спят. А как начнётся потепление, то вылезают и сразу людей жрать.
– Бред какой! – дал свою оценку Зверев. – И когда же начнётся это потепление?
– Раз в четыреста лет, – Мазур вновь огляделся по сторонам. – Цикл похолодания уже заканчивается. Помнишь, какое лето в прошлом году было? А в этом году ещё хуже будет. Скоро полезут гады…
Последние слова Мазур произнёс таким берущим за душу голосом, что все офицеры, сидящие на палубе, невольно притихли и стали озираться, словно прямо сейчас рассчитывали увидеть среди озёрной ряби огромную голову на тонкой длинной шее или плоскую тушу «каркадела».
В этот самый момент буксир дал короткий сигнал судовым свистком, майор Зверев вздрогнул и с облегчением рассмеялся.
– Брехня! – заявил он. – «Байки из склепа». Ты, Кирилл, лучше бы чего-нибудь по-настоящему страшное рассказал – чтобы до самых костей пробирало.
Мазур покачал головой, всем своим видом показывая: о чём можно говорить с Фомой неверующим, который столько лет на свете прожил, а ещё не понял, что вселенная устроена куда сложнее, чем его учили в советской школе?
– Ты со мной в июле на подводную охоту запишись, – предложил он Звереву. – Походим вдоль южного побережья, поохотимся на лосося и тайменя… И посмотрим, как ты запоёшь, когда на глубине мимо тебя двадцатиметровая тварь проплывёт и зубки свои – с ладонь величиной – покажет…
– Так ты их сам видел? – недоверчиво уточнил сидевший слева старший лейтенант Гуров.
– Видел, видел, – подтвердил Мазур. – Вот как тебя сейчас. И зубы, и тварь…
– Не верь ему, Лёва, – предостерёг Зверев младшего товарища. – Не бывает никаких «кракадайлов». Повымерли вместе с мамонтами.
– Ну хорошо, – сказал Мазур, – допустим, «каркаделы» повымерли, а «барантиду» я самолично придумал… Но что вы скажете о дьявольском мотоботе «Три шестёрки»?
– Звучит многообещающе, – оживился Зверев. – Излагай.
Лейтенант-подводник не заставил себя упрашивать.
– …Началась эта история аж в 1937 году, когда Приозерск ещё принадлежал финнам и назывался Кексгольм. Поселился там шведский капитан Юхан Сигвард – мужик огромного роста, здоровенный, но нелюдимый. Соседей-финнов считал полными кретинами, о чём, бывало, прямо им об этом и говорил. И была у него ещё беспородная собака – злобы необыкновенной. Поселилась эта зловещая парочка на Дальней Мызе. А вскоре Сигвард приобрёл в пользование и морской мотобот «Господня благодать» – при этом закрасил его прежнее название и вывел на борту чёрной краской число 666. С того момента практически каждую ночь мотобот «Три шестёрки» уходил в открытую Ладогу. Зачем? Это отдельный вопрос. Однажды двое финских рыбаков задержались на промысле. На озеро опустилась тихая ночь, что на Ладоге бывает крайне редко. Показалась полная луна. Внезапно один из рыбаков услышал прерывистый вой. Стояли они у Чёртовой банки, до берега было с десяток километров, а потому сильно удивились: каким же должен быть этот волк, чтобы его голос был слышен на таком расстоянии? А вой тем временем становился всё отчетливее. И столько ярости было в нём, что оба рыбака замерли. Их лодку качнуло тяжёлой волной. И рыбаки увидели проходящий неподалёку мотобот Сигварда. На носу «Трёх шестёрок» стоял сам капитан. Рядом с ним сидела его собака. И оба они выли – один громче другого – на полную луну. Издалека что-то ответило неясным зовом – мотобот тут же изменил курс и вскоре скрылся в сумраке…
– Ну и что? – спросил Зверев, когда Мазур сделал паузу, чтобы перевести дух. – И это всё?
– Не понукай, – отозвался Кирилл. – История ещё не закончилась… Накануне дня Святого Улофа, когда ведьмы, колдуны и прочая нечисть слетаются на шабаш в местечко Блакулла, в Кексгольме случились кошмарные события. Для начала кто-то проник в городскую кирху и совершил святотатство: изрубил топором распятие, посбивал с постаментов святых и нагадил на кафедру. А вечером следующего дня кто-то похитил пятилетнюю дочку вдовы Ховенхеймо. Её сосед утверждал, что девочку увёз на большой лодке сам дьявол – огромный и страшный. Однако другие сразу сообразили, что речь идёт о шведском капитане. На Дальнюю Мызу отправился полицейский наряд, но вернулся ни с чем: хозяин мызы, его собака и мотобот «Три шестёрки» отсутствовали. А в полночь над Ладогой разразился сильнейший ураган. Волнами повредило мол. Ветер валил вековые деревья и срывал кровлю с домов. И всю ночь жарко пылала подожженная ударом молнии Дальняя Мыза.
После этого урагана мотобот больше не видели. Вместе со своим капитаном он бесследно канул в пучине озера. Вновь Сигвард объявился весной 1955 года. Один старшина балтийского флота гостил у своей родни в посёлке на побережье озера. Как-то под вечер вышел он на моторке в Ладогу, чтобы проверить сети. У острова Ряпой моторка налетела на топляк и затонула. Старшина вплавь добрался до каменистого островка. Всю ночь он там «куковал», матерился и звал на помощь. А как стало светать, заметил сквозь туман силуэт стоящего мотобота. Бросился старшина в воду и поплыл к судну, благо до него было рукой подать. Заметил свисающий с кормы трос, схватился, подтянулся и перевалился на палубу. И первое что увидел – поржавевшие механизмы и снасти, птичий помёт, гниющие водоросли и трупы чаек – полный свинарник, короче. А как поднял голову, то заметил стоящую у штурвала фигуру в брезентовой робе. Старшина пошёл к рубке и спросил: «Куда идём, капитан?». А тот ему отвечает: «В ад!», поворачивается, и старшина видит, что под фуражкой у капитана нет лица, а только – жёлтая кость, провалы глазниц и жуткий оскал зубов. В ужасе старшина бросился за леера, упал в воду. И быстро поплыл прочь от мотобота. Когда его подобрали, он отбивался и всё норовил выпрыгнуть за борт…
