– Нет, – прошептала она. Она так надеялась, что Гарри найдет своего отца и тот полюбит его!
– Я сожалею, Софи.
Она подвела Эмми. Она подвела Гарри. Она с удовольствием поменялась бы местами с Лукасом, если бы…
Закрыв лицо руками, Софи зарыдала. Лайам вскочил на ноги, но она жестом остановила его. Тихо выругавшись, он снова сел в кресло.
Наконец, немного уняв дрожь, она подняла голову:
– Прости меня.
– Ты просто измучена.
Воцарилось молчание. Лайам наконец заставил себя заговорить:
– Разве Гарри сирота?
Софи насторожилась:
– Нет!
– Где же его мать? Почему она не приехала вместе с ним?
– Она… сейчас приболела.
Лайам изучающе смотрел на молодую женщину.
– Чего она хочет?
Во рту у нее пересохло. Ей захотелось взять Гарри на руки и крепко прижать к себе.
– Эмми хочет, чтобы отец Гарри полностью взял на себя заботу о нем.
Лайам вскинул голову:
– Почему?
На этот вопрос Софи не была готова ответить, поэтому просто покачала головой.
Лайам решительно встал на ноги.
– Мне надо напоить лошадей. Увидимся за обедом. – Он направился к двери.
– Лайам!
Он остановился. Повернулся к ней.
Софи замерла, увидев мрачный изгиб его губ.
– Что случилось с Лукасом?
Лицо его стало замкнутым.
– Он умер.
Не сказав больше ни слова, Лайам ушел.
Софи взглянула на малыша, спавшего рядом с ней.
Она больше ничего не может сделать для этого невинного ребенка. Софи прижала руку ко рту: «О, Гарри, прости, прости меня!»
Софи вскочила с кровати и бросилась в детскую, когда сквозь пелену сна до нее донесся пронзительный крик малыша.
– Гарри!
Взяв мальчика на руки, она попыталась успокоить его, но он не унимался. Мимолетное доверие, которое малыш проявил к ней, исчезло без следа.
Молодая женщина прижала его к себе, погладила по спинке и попыталась убаюкать, но все было напрасно.
– Тебе приснился страшный сон, мой мальчик?
Она запнулась, потому что кошмаром для него стала реальность. Он потерял мать, его оставили на попечение какой-то чужой тети, привезли в незнакомое место.
Софи сменила подгузник, но малыш продолжал капризничать. Она измерила ему температуру, проверила, нет ли сыпи на теле…
Женщина терялась в догадках. Точно так же было прошлой ночью. И позапрошлой. Может, у него режутся зубки?
Софи взглянула на часы – одиннадцать часов. Она попыталась поиграть с Гарри в Лошадку, чтобы отвлечь, стала петь колыбельные песни, расхаживая с ним по комнате взад-вперед. Ничто не помогало. Малыш не переставал кричать.
В конце концов Софи усадила его на большой двуспальной кровати и погладила по головке. Она не знала, что ей делать, как помочь Гарри.
Софи заломила руки. Она недостойна быть матерью – ей это известно уже семь лет.
Разве сможет она загладить свою вину?
Собственно, именно этим она сейчас и занимается. В свое время Софи совершила ужасную ошибку, сделав аборт, но она добьется хорошей жизни для ребенка Эмми.
Личико Гарри с красными щечками было страдальческим, и горло ее сжалось. Она заслужила все это. Но не он.
Господи! Сегодня вечером она не давала ему бутылочку.
– Ты голоден, Гарри?
Взяв малыша на руки, Софи заторопилась на кухню. Там она подогрела молоко, достала банку с шоколадным кремом.
Гарри отказался и от того, и от другого.
Она попыталась дать ему бутылочку на том же диване, на котором он лежал днем, надеясь, что у него возникнет ощущение чего-то знакомого.
Ничего не помогало.
Глотая слезы, Софи принялась расхаживать с ним по холлу.
– О, Гарри, тетя Софи очень хочет помочь тебе. Она сделает все, чтобы тебе было хорошо.
Малыш продолжал плакать. Его крики разрывали ее сердце. Она – существо беспомощное, жалкое и бесполезное.
– Что с ним происходит? Он болен?
– Не думаю. – Софи не смогла сдержать дрожь в голосе. – У него нет температуры, никакой сыпи или чего-то подобного.
Лайам сделал шаг, затем другой, засунув руки в задние карманы джинсов. Он явно не ложился спать.
– И давно он так кричит?
– А который сейчас час?
– Только что пробило двенадцать.
Софи подавила вздох:
– Почти час.
– Час?! – Остановившись перед ней, Лайам расправил плечи. Она в очередной раз ощутила, какой он… огромный. – С ним что-то не так. – Он направился в дальний конец холла. – Я сейчас вызову доктора.
– Нет. – Софи покачала головой. На плечи ей, казалось, давил неимоверный груз.
Он резко повернулся к ней:
– Целый час! Это…
– Это ничего. Прошлой ночью он проплакал четыре часа. Потом на три часа прервался, а затем снова плакал – два часа.
Лайам явно был потрясен:
– Ты пыталась его накормить?
Ее охватило безысходное отчаяние.
– А как ты думаешь?! – вскричала Софи. – Я сделала все, что можно! – Она протянула ему Гарри. – Попробуй успокоить его.
Лайам попятился:
– Он не знает меня, я могу испугать его.
– Он знает меня всего лишь два дня! – Гарри заплакал еще громче. Софи прижала его к себе. – О, Гарри, прости свою тетю Софи. Она не хотела тебя напугать.
Гарри изо всех сил вырывался. Сердце Софи щемило. Малыш не хочет, чтобы она прикасалась к нему. Он понял, кто она такая. Какое еще доказательство ей нужно? Как мать она не стоит ничего!
В глазах Софи стало темнеть. Но вдруг Лайам сделал шаг вперед и взял у нее ребенка. И неожиданно она снова смогла дышать.
Гарри не перестал плакать, но его рыдания больше не терзали ее грудь и не звенели оглушительно в ушах. Она опустилась в ближайшее кресло – кресло Лайама – и стала смотреть на мужчину и ребенка.
Лайам не знал, что ему делать с орущим комочком, который извивался в его руках. Он взял малыша лишь потому, что больше не мог смотреть на лицо Софи. Она выглядела так, будто вот-вот упадет в обморок. А если прошлой ночью это продолжалось несколько часов…
Он не жалел о том, что постарался облегчить ее ношу, но теперь, когда ребенок был у него, растерялся.
