— Слушай сюда, товарищ Огнетел. «Солдат должен стойко и мужественно переносить все тяготы и лишения воинской службы», — прочитал Юл строку из устава гарнизонной и караульной службы, запавшую ему в фотографическую область памяти еще на КПП.
Но механоид не внял увещеваниям сталкера. Он замер и окончательно затих.
Дым больше не валил из развороченной хвостовой части, лишь тускло светились капли раскаленных докрасна металлов.
Юл опустил плазмомет, переставил его на предохранитель, присел на корточки и осторожно заглянул внутрь.
Это было ошибкой.
Удар в грудь, пусть и защищенную остатками скорговой брони, был так силен, что Юл покатился кубарем.
Сигарообразное тело, покинувшее ту самую темную зону Огнетела, которую не могли прощупать имплантаты, яростно рвалось к Штурману, обильно источая шипящую кислоту.
К счастью для сталкера, существо зацепилось за острый обломок «Сердца зверя», и это задержало его.
— Прямо из кожи лезет, сучок, — прохрипел сталкер и закашлялся, глотнув горького дыма своей пока еще преждевременной победы.
Шатаясь, он поднялся, переводя плазмомет на одиночный огонь.
Вскинул оружие. Быстро прицелился и начал посылать шары плазмы один за другим в беснующуюся пасть новоявленного исчадия ада. А оно бесновалось и тщетно рвалось к нему из чрева механоида с яростным, животным визгом, скрежеща зубами и копая угольную землю под собой короткими когтистыми лапами.
Когда все было кончено, и монстр-вкладыш превратился в уголь, Юл медленно обошел корпус поверженного врага и остановился возле «Сердца зверя». Ему пришлось прикрыть нос ладонью, так силен был отвратительный запах.
Штурман задумчиво смотрел, как остывают останки самой страшной твари, с которой ему когда-либо приходилось иметь дело.
Он стоял и размышлял о том, что именно следует спросить у Слепого Тараса, за разговор с которым он заплатил эту немаленькую цену.
Только бы тот не отвертелся от разговора! Потому что от этих энергосущностей всего можно ожидать.
Он простоял рядом с поверженным монстром долго, вдыхая горечь дымящейся земли и горячих паров тлеющего Огнетела, когда за его спиной раздалось вежливое покашливание.
— Браво, молодой человек! Клянусь, это был впечатляющий поединок! Он напомнил мне лучшие сцены из древних эпосов с участием патентованных героев вроде Гильгамеша или, допустим, Геракла…
Юл в замешательстве поднял голову и обернулся. «Кто это тут такой образованный?»
У стены казармы стоял маленький, тщедушного вида человечек. Он был неподвижен, руки его свободно свисали вдоль тела, а его одежда — пиджак, брюки и рубашонка с расстегнутым воротом — очень мало подходила для опасных прогулок по локациям Пятизонья. В руках незнакомец держал серую фетровую шляпу.
Но даже не эта ретрошляпа привлекла внимание Штурмана в первую очередь.
У незнакомца было очень бледное, невыразительное лицо, на котором весьма отчетливо могли бы выделяться глаза. Но глаза человечка были плотно закрыты, и насупленные веки, похоже, сроду не поднимались над ними — такими тяжелыми складками кожи набрякли они на его лице.
Эта существенная деталь в точности совпадала со скупым словесным портретом, данным ему Кирой. Поэтому Штурман опустил плазмомет.
— Вы Слепой Тарас, да? Кира говорила мне о вас… Вы должны ее знать, — чтобы описать Киру и ее формы, он был вынужден нарисовать в воздухе восьмерку. — Она такая… ну… в общем, женщина трудной судьбы.
Человечек помолчал немного. Потом печально вздохнул и кротко проговорил, едва шевеля губами:
— Что за вздор вы городите, молодой человек! Какой еще Слепой Тарас, в самом-то деле!
Юл от неожиданности тут же инстинктивно вскинул плазмомет, и человечек обиженно замахнулся на него сухонькой ручкой, похожей на птичью лапку.
Со стороны, наверное, эта картина должна была казаться одновременно и абсурдной, и уморительной: тощий маленький доходяга замахнулся на вооруженного до зубов верзилу в закопченном комбезе, уцелевшей на груди кирасе скорговой брони и пехотном шлеме класса защиты «А». И тем не менее это выглядело именно так!
— Кто же вы тогда? — нахмурил брови Юл.
— Как, разве я не назвал себя? Виноват, виноват, совсем запамятовал, простите великодушно старика, — рассыпался в учтивых извинениях щуплый незнакомец. — Позвольте представиться. Я — Мак.
— Мак? — огорошенно глядя на собеседника, машинально повторил Штурман. — Который Свирепый?
— Разве я похож на свирепого?
— Ну… Гхм… Скорее нет, чем да. Но если вы Мак, значит… это ваше животное я только что… гхм… того, — Юл покраснел, как набедокуривший школьник.
Но Свирепый Мак лишь состроил загадочную мину.
Глава 13
Слепой Тарас
Они сидели в пещере с высокими сводами, боковой ход из которой былыми стараниями в техносе почившего Огнетела уходил далеко в глубь холма и затем — вниз.
Юл сразу отметил существенное достоинство колонии механоидов по сравнению с реальным живым червем, змеей или другой ползучей тварью и втайне им наслаждался.
Живое существо всегда оставляет продукты жизнедеятельности. И от этих самых продуктов в его логове зачастую не пройти, не проехать и не продохнуть.
А тут — чистота. Считай, стерильно! Если не обращать внимания на въевшиеся в стены подземной галереи и идентифицируемые имплантатами как малоприятные псевдозапахи следовые количества всяких очевидно токсичных соединений. Вроде пентаоксида ванадия или теллурида висмута.
От его собеседника не укрылись мысли сталкера.
— Я в некотором роде курирую здешнюю локацию, — пояснил Свирепый Мак. — Поэтому у всех объектов биотехноса, обладающих относительно широкой свободой воли, сходные технические параметры. Например, это касается специфических приборов, аккумулирующих их энергию…
— Курируете — означает наводите порядок? — уточнил Штурман.
— В некотором роде. Самое трудное в таких случаях — запустить процессы техноэволюции. А уж дальше обо всем позаботятся скорги… Ведь бедняга Пиросом по сути — всего-то колония скоргов, по моему недосмотру вымахавшая до таких размеров…
— Даже так? Просто колония скоргов? Я, признаться, был уверен, что — колония симбиотов, — возразил Штурман.
— Симбиоты, примитивы, механоиды — всего лишь слова, молодой человек. Слова, которые каждый демиург наполняет собственным смыслом, — собеседник улыбнулся Юлу своей застенчивой стариковской улыбочкой. После чего покосился на сталкера и лукаво подмигнул. — А признайтесь, Юл, здорово я вас разыграл?
Юл пожал плечами. Еще полчаса назад он уже приготовился держать ответ перед мифическим Маком, которого сталтех Кира иначе как Свирепым и не называла. А теперь, оказывается, никакого Мака нет?
