Их лачуга была пустой, но теплой, это они определили сразу, едва перетащили свою ношу через порог. Последним неимоверным усилием они положили его на матрас и закрыли за собой дверь, чтобы сохранить оставшееся тепло.
— Удачно, — сказала Мириам (ее голос подрагивал от изнеможения), — а теперь давайте посмотрим, что мы здесь имеем. — Она потянулась и включила питавшийся от батареек фонарь, свисавший с потолочной балки.
— Пожалуйста, не надо… — Он лежал, трясясь и подрагивая, пытаясь «зарыться» в угол между стеной и матрасами.
— «Оно» говорит, — заметила Брилл.
— Разумеется, говорит, — сказала Мириам. Пленник был ниже ее ростом, хилого сложения, с темными волосами и разрезом глаз слегка напоминал азиата. На вид ему было не больше восемнадцати лет.
— Проверь, есть ли у него талисман, — сказала Мириам.
— Твоя правда… есть! — Еще минута борьбы, и Брилл выпрямилась, протягивая кулак, из которого свисала цепочка. — Какая же это версия?
Мириам рассмотрела медальон, затем отвернулась.
— Это второй вариант. Для третьего мира. — Она сунула его в карман вместе с другим. — Ты. — Она уставилась вниз, на пленника. — Как тебя зовут?
— Лин… Лин.
— Угм. У тебя есть снаружи друзья, шатающиеся в такую бурю, мистер Лин Лин? — Мириам бросила взгляд на дверь. — Прежде чем ответить, может быть, тебе захочется подумать о том, что они сделают с тобой, если найдут нас здесь. Вероятно, сначала будут стрелять, а потом задавать вопросы.
— Нет. — Он успокоился. — Это Ли.
— Так Лин или Ли?
— Я Лин. Из Ли.
— Неплохое начало, — сказала Брилл. Она со злобой смотрела на юношу. — Зачем ты ворвался в наш дом?
Лин пристально смотрел на нее, не говоря ни слова.
— Позволь мне, — пробормотала Мириам. Головная боль начала отступать. Она порылась в жакете, вытащила пугающе истощившуюся упаковку таблеток, вылущила одну и проглотила без воды. Горькая таблетка застряла в горле, и глотать ее совсем не хотелось.
— Послушай, Лин. Ты напал на мой дом. Не очень-то удачно, по меньшей мере одного из твоих приятелей мы пристрелили. У меня есть друзья, которые очень хотели бы задать тебе несколько вопросов, и они не будут такими добрячками, как я. Примерно через час мы отправимся в другой мир и намерены взять тебя с собой. Это тот мир, в который ваша семья не может попасть, потому что даже не знает о его существовании. Как только ты окажешься там, твое положение станет очень сложным, я бы сказала, тяжелым. Мои друзья порвут тебя на куски, чтобы получить нужные им ответы, а после, скорее всего, просто убьют тебя, потому что они такие.
Мириам поднялась.
— У тебя есть час, чтобы решить: ты будешь говорить со мной или беседовать с дознавателями из Клана. Если ты будешь говорить со мной, то у меня нет нужды причинять тебе вред и я, может быть, даже оставлю тебе жизнь. Выбор за тобой.
Она взглянула на Брилл.
— Не спускай с него глаз. Хочу проведать Ольгу.
Как только она открыла дверь, пленник тихо завыл. И Мириам торопливо закрыла ее за собой.
Она включила приемник.
— Кто-нибудь здесь есть? Прием.
— Только я, — ответила Ольга. — Эй, эта беспроводная штука… высший класс, правда?
— Видишь кого-нибудь?
— Ни души. Я делаю обход по кругу, на удалении ярдов в пятьдесят. И сейчас вижу тебя на пороге.
— Хорошо. — Мириам помахала рукой. — Я только что зачитала этому маленькому домушнику закон об охране общественного порядка.
— Хочешь, чтобы я помогла повесить его?
— Нет. — Мириам все еще чувствовала острый прилив ярости при виде стоявшего перед ней налетчика и ощущение облегчения, нахлынувшее, когда она нажала на спуск. Но теперь ее гнев остывал, сменяясь тошнотой и слабостью. Когда она в первый раз застрелила человека, убийцу в оранжерее, она ничего такого, в общем, не почувствовала. Тогда обстоятельства требовали от нее действий — например, встать на пути мчавшейся на нее безжалостной колесницы войны: тот тип только что убил Маргит и собирался броситься с ножом на нее. Но этот, лежащий в ожидании, и горячая волна праведного гнева оставили у нее чувство ужасающей вины, нарастающее по мере того, как она думала о происходящем. Ведь этого можно было избежать, разве нет? — Наш маленький налетчик всего лишь птенец. И уже кричит и зовет маму. Думаю, он запоет как птичка, едва только мы заберем его на ту сторону.
— Как ты чувствуешь себя? — спросила Ольга. — У тебя был трудный переход.
— Рассказывай! — Мириам вздрогнула. — Похоже, от холода у меня в голове проясняется. Примерно через час я собираюсь отправиться вновь. А ты?
— Я бы хотела. — Ольга постучала пальцами по голове. — Но я так и не обзавелась этими таблетками от головной боли.
— Тогда идем, — сказала Мириам. — У меня есть.
— Хорошо.
Они встретились у дерева, ярдах в пяти от лачуги. Мириам стянула перчатку и отыскала в кармане пачку бета-блокаторов и пузырек с ибупрофепом.
— Вот. Каждой по одной. Хорошо бы запить, да?
— Определенно. — Мириам ждала в приветливой тишине. Ольга проглотила таблетки, достала из кармана маленькую фляжку и сделала глоток.
— Что это?
— Настоянная на пряностях охотничья водка. Чтобы согреться. Хочешь?
— Спасибо, лучше не надо. — Мириам бросила взгляд через плечо на их убежище. — Даю ему час. Бедный ублюдок думает, я собираюсь сдать его Энгбарду, чтобы тот подверг его страшным пыткам, если он немедленно не скажет мне того, что я хочу знать.
— Но ведь ты этого не сделаешь? — Выражение лица Ольги невозможно было понять из-за громоздких очков.
— Зависит от того, насколько он разозлит меня. И так произошло слишком много убийств, и, похоже, это будет тянуться еще долго. Мы же намерены остановить процесс рано или поздно, или нам придется отказаться от родни.
— Что значит «от родни»? Он же враг…
— Ты еще не поняла? — нетерпеливо сказала Мириам. — Эти парни, те незнакомцы, что «врываются» неизвестно откуда и убивают, — они, возможно, наши кровные родственники по какой-то из линий. Они тоже путешествуют между мирами, и единственно, почему они перемещаются только между этим миром и Новой Британией, а не между этим миром и США, — из-за рисунка, который используют. Думаю, они потомки потерянной ветви первой семьи, того брата, который ушел на запад и исчез вскоре после смерти основателя.
Ольга выглядела озадаченной.
— Ты думаешь, они — шестая семья? — спросила она.
— Не уверена и пока еще не знаю, почему они пытаются вновь развязать гражданскую войну. А ты не думаешь, что нам следует ради самих себя узнать, что происходит, прежде чем отдавать этого сопляка отделу по сыску мошенников для повешения?
