— Он требует! А ты хоть знаешь, что это за женщина?
— Да, Юля, светловолосая такая. На Земле она была моей женой, — ответил Ксандр и ощутил, как мир — стены, крыши, небо — сворачивается в кольцо, а это кольцо сужается, сужается…
Тёмник молчал, и его молчание отдавало могильным холодом.
— Ты так ничего и не понял? — прошептал Галебус с сожалением. — Нет? Тогда слушай. Когда погиб Дамир, на Териане его сознание переписали на носитель, но на лабораторию, где это происходило, напали вестницы. Они выкрали трансплантатор, прибор Предтеч, с помощью которого из рабынь создали агенток. У тебя отлично прижилась личность Дамира, а у твоей… как её?..
— Юля.
— У Юли — личность какой-то вестницы. Ее засунули в бордель, велели выкачивать информацию из варханов. Она узнала тебя и решила этим воспользоваться. А потом вытащила остальную информацию, опоила, наверное. Повезло девочке. Очнись, парень, она больше не твоя жена. Она — преступница, отныне принадлежащая Гронам. Её допросят и послезавтра публично казнят.
Мир покачнулся, ушел из-под ног, но Ксандр устоял и даже нашел в себе силы идти за тёмником — след-в-след, будто привязанный. Будто камень, влекомый потоком селя. Конечно. Синтетическая личность. Настойчивый интерес к его делам. Настойка, после которой Ксандр выворачивал душу!
— Она опасна, — продолжил Галебус. — Агентки вестниц втирались в доверие, опаивали «клиентов», и те выкладывали все, что у них спрашивали, а потом, естественно, забывали случившееся. У вестниц есть порошок, который в сочетании с алкоголем развязывает язык любому. Початый пакет порошка нашли у твоей Юли. Кстати, именно таким образом и была добыта информация у Ильмара. Ты знаешь, что потом случилось с Ильмаром бер᾿Гроном? Его убили.
Он же подозревал, он чуял неладное, но все откладывал на «потом», не мог найти нескольких минут, чтобы разобраться! Ксандр, как маленький мальчик, сидел на середине доски качелей, с одной стороны — Юлька, с другой — призрак Забвения, почему-то человекообразный, с пустыми глазницами и чертами Дамира. Вверх-вниз, вверх-вниз.
Юлька. Такая теплая, ласковая… Живая.
— Что ты так побледнел? — вывел из ступора бас Галебуса, способный, наверное, и мертвого поднять. — Неужели из-за бабы? Не расстраивайся, новую найдешь. С этой, считай, все кончено.
— Сколько за неё заплатить? — не унимался Ксандр.
Галебус тягостно вздохнул:
— Говорю же: я не в силах помочь, обратись к Нектору… Хотя… Да, я словечко замолвлю, может, и получится твою Юлю выручить, только я советовал бы сделать ей промывку мозгов, потому что сейчас она опасна. Хочешь, я тебе с промывкой помогу?
— Нет.
— Подумай! — Покачав головой, Галебус зевнул и зашагал домой.
Ксандр остался в середине площади, кулаки сами собой сжимались и разжимались. Мимо шли люди… Нет, не люди — варханы, человекообразные существа, которые умеют чувствовать во сто крат ярче людей, но с детства глушат в себе эту способность и потому уподобились роботам. Он сделался таким же. И хочет таким оставаться дальше.
Но Юлька! Может, её все-таки отдадут? Где её искать? В тюрьме?
Тюрьма располагалась под плацем, на нулевом ярусе. Опять возвращаться? Пожри их Бездна с чертями, мокролапами и магулами!
На входе его запомнили и уже пропускали без вопросов. Чтобы избежать встречи с мастером Райаном, Ксандр двинулся вдоль стены, но по закону подлости налетел на Вацлава. Тот ухватил его за рукав и поволок в середину Центавроса, приговаривая:
— Где ты шляешься? Тут такое творится! Тебя ищут. Райан сказал, что вечером нам публично благодарность объявят. Перед строем. Сам Нектор!
Ксандр слушал, но не слышал и смотрел поверх лысины друга туда, где был вход в тюрьму.
— Эй! — Вацлав щелкнул пальцами перед лицом Ксандра. — Куда ты ломишься? Повторяю: тебя ищет Райан. И благодарность — сам Нектор! Представляешь, как всех перекосит? Э-гей, что случилось-то?
— Вчерашний день потерял. Отцепись, ты меня не видел.
— Зато меня с тобой видели. У меня приказ тебя разыскать.
И что, врезать ему промеж глаз и идти себе дальше? Ксандр сдался и последовал за Вацлавом, стараясь изгнать из сознания жалкое существо, в которое начал превращаться, и придать себе вид независимый и гордый.
— Дикие страх потеряли — на патрули нападают. Сегодня официально объявят, что случилось. Завтра планируется грандиозная зачистка. С гранчами, напалмом и газом. Хана крысам! — бросал Вацлав через плечо.
— А что вообще происходит? — вяло поинтересовался Ксандр.
— Чёрт его знает. Похоже, раскрыт заговор вестниц и Махов… или… А хрен их разберет, дождемся вечера — услышим.
Ближе к вечеру суета достигла апогея и уподобилась утренней толчее в московском метро. Вскоре варханы разбились по отрядам (Ксандр и Вацлав заняли почетное место в начале строя) и двинулись на улицу. Отряды, укомплектованные сайдонцами и терианцами, были одеты по гражданке, как и некоторые варханы.
Куда все идут, Ксандр лишь смутно догадывался. В детстве он отдыхал с мамой в Севастополе, и их прогулка совпала со встречей президентов России и Украины. Толпа на площади напоминала живое море, где вместо капель — тела. Мама щурилась на солнце и, делая ладони козырьком, прятала глаза. Местные, все наряженные и загорелые, светились счастьем и становились на носки, чтобы разглядеть и поприветствовать чужого президента, ликовали, словно дети при виде Деда Мороза. Ксандр был совсем малышом и, как ни тянулся, не мог ничего рассмотреть.
Рядом толкался странный дядька в очках, на всех зыркал и бубнил по рации, и Ксандр, то есть малыш Саня, таращился на дядьку. Теперь он понял, почему всплыло это воспоминание: Нектор готовился выступить перед людьми, а «гражданские» должны были затеряться в толпе и следить, чтобы никто не устроил диверсию.
Так и есть: у основания Центавроса уже стояли клерики, было их немного. Отряды Гронов построились квадратами, как на параде. Видимо, местных оповестили, что выступает сам комиссар, и терианцы скапливались на площади, подальше от Центавроса. Воины развернулись лицом к народу, каждому бойцу дали по разряднику. Ксандр задрал голову: на втором ярусе, где уже зажглась змейка огней, суетились бер᾿Гроны, цвет нации. Скорее всего, там же был и Галебус.
Закатное солнце празднично позолотило стены домов, оно еще не набрало летнюю силу, но уже и не выглядело далеким и холодным. Постепенно площадь наполнилась народом, самые смелые остановились в паре метрах от оцепления и уставились ввысь — ждали Нектора. По их реакции Ксандр определял, что творится наверху. Девчушка лет двенадцати с носом, усыпанным веснушками, ухватила мать за рукав и проговорила по-териански:
— Идет, идет! Вон он!
Мать — огромная базарная бабища — поправила каштановые с проседью локоны и улыбнулась. Улыбка омолодила её на десяток лет. Да они любят Нектора! Особенно — бабы. Франт — их кумир!
