— Подожди… Подождите, сударь. Позвольте… Я сегодня сильно ударился, вы не подумайте. Кажется, я не в себе. Но я уверен, что живу в этом доме, в пятнадцатой квартире, и бабушка моя, покойная, здесь жила.
— Какие квартиры? — мужик смотрел уже с сожалением. — Эк тебя. Я здесь уже полтора десятка лет дворецким: сначала при старом барине, теперь вот — при молодых господах. Нет здесь квартир, здесь же аристократов дома, не мужиков. Понимать надо.
— Нет. Квартир. Да. Понятно. Барин. Дворецкий. А год сейчас какой?
Мужик вздохнул тяжело.
— Ты, парень, лучше к лекарю ступай. У тебя совсем с головой плохо, а ведь на пьяницу не похож, чистый, грамотный. Амнезия, видать. Ничего, вылечат… А год сейчас — две тысячи третий от Рождества Христова. Ну как? Осознал?
— Осознал. Вспомнил. Я в Жулебино живу.
А если нет Жулебина? Если ЗДЕСЬ его нет? Ничего, все спишем на амнезию…
— Тю. Ну тебя занесло. Ступай в метро тогда… Пятак на проезд есть?
Вадим обшарил карманы. Вытащил кошелек, добротный, кожаный. Его собственный. Внутри были незнакомые деньги. Рубли…
— Есть, спасибо.
Он махнул дворецкому рукой и побрел в сторону «Кропоткинской». Интересно, метрополитен имени кого? Как станции называются? Почему выросли волосы, откуда кошелек с деньгами?
Вадим присел на лавочку. Кроме бумажника при нем был паспорт и права. В паспорте значилось: «Вадим Вечорин. 1979 года рождения. Русский. Зарегистрирован по адресу: Московская губерния, село Кучино…» Кучино?! Какое еще Кучино, где это Кучино?! Вот ведь влип. Ну за что, Господи? В теле своего двойника, полностью вытеснив его сознание, в чужом мире, в чужом времени. За что?
Вадим поднялся и направился к реке. Храм Христа Спасителя оказался на месте, правда, выглядел старше. А прямо перед будочкой «Кропоткинской» (здесь — станция «Гоголевский бульвар») стояла доска информации. С одной стороны — схема, с другой — фотопортрет. На Вадима с понимающей улыбкой смотрел круглолицый, усатый, вельможного вида мужчина чуть за сорок. В мантии. В белом мундире. Надпись под портретом гласила: «Боже, храни царя Димитрия I».
Вадим опустился на брусчатку, закрыл лицо руками и рассмеялся.
Перед его глазами бежали, отстреливаясь, по изгаженному дрянью лесу, Леон и Сандра. Бежали к редеющему туману перехода в дивный, новый мир.
Конец первой книги
