— Ну вот — дом, — Сандра ткнула пальцем в кусок стены, — ты уверен, что там лучше, чем в лесу?
— Уверен. Защита от ветра, от зверей. Сейчас начнется гроза, дальше идти невозможно будет. А потом — ночь.
— Ага, невозможно и неизвестно, куда вообще идти, — затянул любимую песню Ходок. — Лучше на месте остаться. Дизайнера молнией ебанет, и он испарится. И будет нам счастье.
Вадим приблизился к нему. В морду с ноги. Здесь так принято. Обидели тебя — а ты в морду. С ноги. Безоружного, лежащего, женщину, ребенка…
— Вадим. — Леон положил ему руку на плечо. — Прогуляйся по деревне. Посмотри как и что. Может, есть дом не такой заросший. А я с Ходоком пока побеседую.
Опять это отношение! Не намного он младше Леона и в своем мире — столь же опытен и спокоен. Ладно. Пусть дерутся до юшки кровавой, пусть хоть поубивают друг друга. Вадим шагал, не оборачиваясь, ноги путались в высокой траве. Как всегда перед грозой, луг оглушал запахами: мышиный горошек, крапива, чистотел, сено прелое… Сено? Вадим насторожился. Несколько дней в лесу приучили его реагировать на незнакомые запахи и звуки. Здесь не должно пахнуть сеном, здесь никто не жил и не косил. А если местные паче чаяния уцелели, надо было срочно возвращаться к своим, занимать оборону. И опять выглядеть дитем неразумным. Нет уж. Хватит.
У него был пистолет — Сандра отдала свой. Раньше Вадим только в тире стрелял, и пришлось взять несколько уроков у Сандры. Конечно, снайпером он не стал, но, по крайней мере, оружие в его руке не было бесполезной игрушкой. Вадим вынул пистолет из-за пояса и осторожно двинулся к ближайшему дому. Высокая трава сменилась ершиком недавно подстриженной. В стене малинника зияла дыра. Здесь кто-то жил.
Леон, Сандра и Мишка — за поворотом. Они не видят Вадима. Если он крикнет или выстрелит — услышат, конечно, прибегут.
Он сделал шаг. Еще один. И еще. Проход в зарослях оказался совсем близко. Ладно, если хозяева не будут рады — отобьется, кого здесь бояться, в самом деле, не мутов же полудохлых!
Малинник был вырублен, только метр колючей поросли по периметру остался. Посреди поляны стоял купол камуфляжной расцветки в полтора человеческих роста высотой. А к куполу привалился плечом светловолосый мужчина в шортах и майке. Насекомые его не трогали. Чистый, ухоженный, он улыбался Вадиму. Что-то в его лице показалось Вадиму неправильным. Он всматривался, наверное, секунд тридцать, а незнакомец в это время внимательно изучал его. Наконец Вадим понял: борода и усы. На этом лице не должно быть растительности, он же всегда брился.
Вадим потер подбородок. Улыбка сползла с лица незнакомца.
— Значит, ты моложе, — сказал он.
Тот двойник, пидор, не произвел на Вадима такого впечатления: во-первых, он ждал встречи, во-вторых, жалкий проститут лебезил, признавая Вадима лидером. В-третьих, тогда Вадим был оглушен новым миром. В картину которого, кстати сказать, нынешний двойник никак не вписывался.
— Вадим, — зачем-то представился Вадим.
— Дима. Можно — Синтезатор.
— Почему — Синтезатор?
— Профессия такая. А я — уникальный специалист.
Вадим опомнился и засунул пистолет за пояс. Синтезатор, значит. Дима. Старше. С бородой. Может быть, Вадим умудрился провалиться в этот мир, оставив Сандру и Леона с Ходоком в том?
— А что ты здесь делаешь? — нашелся Вадим.
Синтезатор отлепился от купола, пошарил по стене, что-то нажал — секция отъехала в сторону.
— Проходи, поговорим.
— Извини, я не один, — приятно быть шизофреником, — я с друзьями.
— Знаю. Камеры показали. Твои друзья заняты: они ругаются. Да и захрена мне здесь твои друзья? Заходи, заходи. — Синтезатор изобразил приглашающий жест.
Мир, значит, тот же. Сандра, Леон и Ходок — за углом, у другого дома. Кто такой этот Синтезатор? Лунарь?
— Давай поговорим здесь, — предложил Вадим. — Я, конечно, рад знакомству…
Синтезатор расхохотался. Здоровый, сытый, веселый человек. Его веселит ситуация. Вадим рядом с ним — вонючий абориген.
— Братишка, я тебя не убью. Заходи, не бойся!
Чести много — бояться своего двойника! Вадим решительно шагнул под купол.
Внутри жилище было устроено как туристическая палатка: тамбур, заставленный ящиками, шлюз, жилой отсек, из которого, как Вадим понял, можно было попасть в рабочую зону.
— Кофе? Чай? Алкоголь?
На маленькой кухоньке умещался (надувной, что ли?) диван, стол и четыре складных стула. Вадим крепко зажмурился. Открыл глаза. Экранчик на стене показывал троих его товарищей. Леон с Сандрой говорили, интенсивно жестикулируя, Ходок сидел спиной к ним на траве. И стремительно темнело — гроза подбиралась ближе.
— Извини, Синтезатор, мне нужно к ребятам. Они волнуются.
— Кто, аборигены? Чего вылупился, братишка! Ты-то не местный. Это видно. Ты знаешь, что такое кофе, ты мне не удивился, в палатке в обморок не упал. Какой уровень развития твоего мира по шкале Первушина? В космос вышли?
— Ну, вышли, да, подожди, а кто такой…
— Солнечную освоили?
— Вроде на Марс собирались, слушай, Синтезатор, а что…
— А год какой?
— Две тысячи одиннадцатый.
— Значит, предмарсианский уровень. Золотое время! А общественный строй?
— Синтезатор! — взмолился Вадим. — Давай прервем допрос и я позову своих? Там гроза начинается.
— Не сахарные, не растают, — улыбнулся хозяин «палатки». — Брось! Что тебе эти аборигены? Выжил, молодец, узнаю себя в молодые годы. А теперь они тебе не нужны. Они же тупые, вшивые и радиоактивные! Или ты девку трахал? Что, трахал?! Ну ты, брат, даешь! Как в помойку совать. И сисек у нее нет.
— Она меня от смерти спасла.
— Сколько тебе лет, братишка? Ну, ты, конечно, здесь с лица схуднул… Но тебе больше двадцати.
— Двадцать четыре.
— Мне — тридцать девять. И вот что я тебе скажу: спасла — молодец. А теперь пусть гуляет.
— Тогда я пойду, Синтезатор. Спасибо тебе за гостеприимство, жаль, не удалось побеседовать.
Двойник выпятил бородку.
— Сентиментальный идиот! Иди. Давай топай, тащи их сюда. Но я предупреждаю: мне они не нужны. Мне интересен ты. Понял? Они — фон. Доведи это до их сведения, пусть молчат и слушают.
— А что это ты раскомандовался, братишка?
— Ты на моей территории. Ты слабее. Ну? Идешь?
— Ну, иду.
Послать бы его… Но у двойника — оборудование, лекарства, у него, блин, кофе! Пусть строит из себя главного, опытного, старшего братика. А мы его используем. Как мы его используем? Очень просто. Подлечимся, дождь пересидим, поедим, наконец, не солонины крысячей…
