Воды, подумала Бет. Уже прошло больше суток с тех пор, как она пила имбирное пиво. Во рту ее пересохло как в пустыне. Глоток воды, только глоточек, было бы так чудесно.
Пальцы ее вдруг погрузились в стекло.
Только теперь это было не стекло, это был поток воды, бежавший над разноцветными камешками. Она вытащила руку, и капли воды, как бриллианты, стекли с кончиков пальцев обратно в бегущую воду.
Она почувствовала, что Сестра смотрит на нее, но была уже далеко от этой женщины, далеко от катастрофы, разразившейся над городом вокруг них; она ощущала присутствие Сестры, но это было так, будто женщина была в другой комнате волшебного дома, к которому Бет только что нашла ключ от входной двери. Прохладный поток воды издавал приглашающее журчание, протекая над многоцветными камешками. Тут не может быть так много воды, текущей прямо по моим коленям, подумала она, и на мгновение поток забурлил и стал исчезать, превращаясь в туман, испаряясь от испепеляющего солнца — логичности. Нет, — захотелось ей. Еще рано! Вода продолжила бег, прямо у нее под руками, из ниоткуда в никуда.
Бет опять погрузила в нее руки. Такая прохладная, такая прохладная! Она набрала немного воды в ладонь и поднесла ее ко рту. Она была вкуснее, чем стакан «Перье» или чего-либо другого, что она когда-либо пила. Она снова испила из ладони, а потом наклонила голову к потоку и стала пить из него, а вода омывала ее щеки продолжительным поцелуем.
Сестра подумала, что Бет Фелпс впала в какой-то транс. Она увидела, что глаза Бет вдруг остекленели. Как и Арти, Бет неподвижно всматривалась около тридцати секунд.
— Эй, — сказала Сестра.
Она протянула руку и похлопала Бет по плечу. — Эй, что с тобой?
Бет подняла взгляд. Глаза ее прояснились.
— Что?
— Ничего. Думаю, что пора нам немного отдохнуть.
Сестра стала убирать назад стеклянное кольцо, но латиноамериканка резко вцепилась в него и отползла с ним в сторону, усевшись посреди битых камней и прижимая его к телу.
Сестра и Бет вскочили, и Бет почувствовала, как в животе у нее булькнуло.
Сестра подошла к латиноамериканке, которая всхлипывала опустив голову. Сестра стала на колени рядом с ней и нежно сказала:
— Отдай его, пусть она будет у меня, хорошо?
— Ми нинья ме пердона, — всхлипывала женщина. — Мадре де Диос, ми нинья ме пердона.
— Что она говорит? — спросила Бет, став рядом с Сестрой.
— Не знаю.
Она взялась рукой за стеклянное кольцо и осторожно потянула к себе. Латиноамериканка вцепилась в него, тряся головой туда и сюда.
— Отдай его, — настаивала Сестра. — Пусть оно будет у меня.
— Мое дитя простило меня! — неожиданно сказала латиноамериканка.
Широко раскрытые глаза ее полны слез.
— Матерь Божия! Я видела в нем ее лицо! И она сказала, что прощает меня! Я — свободна! Матерь Божья! Я — свободна!
Сестра изумилась.
— Я…
Не думала, что ты знаешь английский.
Теперь была очередь латиноамериканки изумленно моргать.
— Что?
— Как тебя зовут? И почему же ты до сих пор не говорила по-английски?
— Меня зовут Джулия. Джулия Кастильо. Английский? Я не…
Знаю, что вы имеете в виду.
— Или я сумасшедшая, или она, — сказала Сестра. — Давай. Пусть оно будет у меня.
Она потянула кольцо, и Джулия Кастильо отпустила его.
— Хорошо. Как это получилось, что ты не говорила по-английски до этого, Джулия?
— Но компрендо, — ответила она. — Доброе утро. Добрый день. Рада видеть вас, сэр. Спасибо. — Она пожала плечами и смутно махнула в сторону юга. — Матансас, — сказала она. — Куба.
Сестра повернула голову к Бет, которая отступила на два шага и на лице которой было дикое выражение.
Кто сумасшедший? Джулия или я? Эта леди знает английский или нет?
Бет сказала:
— Она говорила по-испански. Она не сказала ни слова по-английски. Ты…
Поняла, о чем она говорила?
— Черт возьми, да, я поняла ее! Каждое, черт побери, словечко! Не…
Она перестала говорить. Рука ее, державшая стеклянное кольцо, дрожала. У костра Арти вдруг сел и икнул.
— Эй! — сказал он слегка невнятным голосом. — А где же наши гости?
Сестра протянула стеклянное кольцо опять Джулии. Латиноамериканка, колеблясь, коснулась его.
— Что ты говорила про Кубу? — спросила Сестра.
— Я…
Из Матансаса, на Кубе, — ответила Джулия на чистейшем английском. Ее глаза расширились от изумления.
— Моя семья перебралась на рыбачьей лодке. Мой отец немного говорил по-английски, и мы поехали на север, чтобы работать на фабрике рубашек. Как это…
Вы понимаете мой язык?
Сестра посмотрела на Бет.
— Что ты слышала? Испанский или английский?
— Испанский. Разве вы не его слышали?
— Нет.
Она взяла кольцо из рук Джулии.
— Теперь скажи что-нибудь. Что угодно.
Джулия покачала головой.
— Ло сиенто, но компрендо.
Сестра посмотрела на мгновение на Джулию, а затем медленно поднесла кольцо к лицу, чтобы всмотреться в его глубину. Ее рука дрожала, и она чувствовала какие-то толчки энергии, проходящие от ее кисти к локтю.
— Это оно, — сказала Сестра. — Эта стеклянная вещь. Я не знаю, как и почему, но…
Эта вещь позволяет мне понимать ее, а она тоже может понимать меня. Я слышала, будто она говорит по-английски, Бет… И я думаю, что она слышала, будто я говорю по-испански.
— С ума сойти, — сказала Бет, но она думала о прохладном потоке, омывавшем ее колени, и горло ее больше не страдало от жажды. — Я имею в виду… Это ведь просто стекло и камни, так ведь?
— Вот, — Сестра подала его ей. — Посмотри сама.
Бет провела пальцем по одному из колосьев.
— Статуя Свободы, — сказала она.
— Что?
— Статуя Свободы. Вот что оно мне напоминает. Даже не саму статую, а…
Венец на ее голове.
Она подняла кольцо к голове, колосьями кверху.
— Это могло бы быть венцом, не правда ли?
— Я никогда не видел более красивой принцессы, — произнес мужской голос из темноты за костром.
Мгновенно Бет схватила кольцо, чтобы защитить его, и отшатнулась в сторону от голоса. Сестра напряглась:
— Кто это?
Она почувствовала, что кто-то медленно идет по развалинам, приближаясь к кругу света возле костра.
