Ее голос без маски Иова, сдавливающей рот и ноздри, тоже изменился, это был мягкий обволакивающий голос девушки, почти ставшей женщиной — и теперь ее голос звенел от возбуждения, когда она позвала — Джош! Джош!
Робин выбежал за Сестрой, образ самой прекрасной девушки, какую он когда-либо видел, был запечатлен в его мозгу как камея.
Но Сестры не было в передней комнате. Она стояла у подножия ступенек, вместе с Глорией и Полом.
Джош и Анна стояли с двух сторон от Аарона, примерно в тридцати пяти футах от двери и почти на самой середине дороги.
Аарон был в центре восхищенного внимания.
— Видишь? — ликовал он. — Я говорил тебе, что это чудо! Нужно только знать, как его держать!
Две маленькие веточки, выступающие на противоположных сторонах Плаксы, колебались на кончиках пальцев Аарона. Другой край лозы поднимался и опускался, вверх и вниз как насос. Аарон гордо ухмылялся своему волшебному трюку, блестя глазами и зубами по мере того как вокруг собиралось все больше народа.
— Я думаю, что ты мог бы и нас найти, — удивленно сказал Джош.
— А? — спросил Аарон, пока Плакса продолжала указывать направление на свежую воду.
Стоя на ступеньках, Сестра почувствовала, как чья-то рука схватила ее за плечо. Она повернулась и увидела стоящего там Робина. Он пытался говорить, но был так взволнован, что не мог ничего произнести.
Она увидела у него на щеке отпечаток руки и, чуть не оттолкнув его, вбежала в хижину, когда Свон вышла в дверной проем, завернув высокое худое тело в одеяло, на неуверенных как у олененка ногах. Она щурилась и моргала от тусклого серого света.
Сестру сейчас можно было бы сбить даже снежинкой, а потом она услышала шепот Робина.
— О-о, — как будто его что-то ударило физически, и она все поняла.
Анна взглянула, оторвавшись от качающейся лозы, потом Джош повернулся и увидел то, что другие уже увидели. Он сделал шаг, другой, третий, а потом бросился бежать, как будто ставя рекорд.
Он запрыгал по ступенькам, а Свон уже почти подошла к нему и была готова упасть. Он схватил ее прежде, чем она успела упасть, прижал к груди и подумал: Слава Богу, слава Богу, что моя дочь вернулась!
Он опустил свою деформированную голову ей на плечо и заплакал — и Свон на этот раз услышала не звук боли, а песню обретенной радости.
ЧАСТЬ ДВЕНАДЦАТАЯ
ИСТИННЫЕ ЛИЦА
ГЛАВА 70
СЫН МИСТЕРА КЕЙДИНА
Свон шла вдоль ряда зеленых и растущих кукурузных стеблей, а в это время над кострами свистел снежный шквал. По обеим сторонам около нее шли Джош и Сестра, а рядом с ними еще по мужчине с винтовкой, которые острыми глазами следили за появлением рыси или любого другого хищника.
Прошло три дня с тех пор, как проснулась Свон. Пальто с заплатками разных цветов, которое сшила для нее Глория, согревало ее стройное тело, а голову защищала белая вязаная шапка, которая была одним из дюжины подарков, которые принесли благодарные люди Мериз Рест для нее ко входной двери хижины Глории. Она не могла надеть все: пальто, перчатки, носки и шапочки, которые ей были предложены, и остальная одежда попала в ящики буфета, чтобы потом ее перераспределили среди тех, чья одежда уже совсем износилась.
Ее внимательные темно-синие глаза с отблесками красного и золотого вбирали в себя свежие стебельки, которые высотой были уже примерно четыре фута и начинали темнеть. За краем шапочки волосы Свон развевались, как язычки огня. Кожа ее была все еще очень бледной, а щеки покраснели от холодного ветра. Лицо было костлявым, нуждалось в питании и полноте, но это могло бы прийти потом. Все, что занимало сейчас ее внимание, — это была кукуруза.
Костры горели по всему полю, и добровольцы из Мериз Рест круглые сутки сторожили и охраняли от рысей, ворон, всего остального, что могло уничтожить стебельки. Довольно часто приходила еще одна группа добровольцев, с ведрами и черпаками со свежей водой из нового колодца, который вырыли два дня назад лопатами и мотыгами. Вкус воды будил воспоминания всех, кто ее пробовал, напоминая им о почти забытых вещах: о вкусе чистого, холодного горного воздуха, о сладости рождественских гостинцев, о тонком вине, которое стояло в бутылке полсотни лет, ожидая пока его оценят, и о дюжине других, каждая из которых неповторима и является частью счастливой жизни. Воду больше не получали из радиоактивного снега, и люди уже стали чувствовать себя сильнее, а их болезни, головные боли и ангины начали слабеть.
Джин Скалли и Зэхиэл Эпштейн так и не вернулись. Тела их не нашли, и Сестра была уверена, что они погибли. И так же была уверена, что человек с алым глазом все еще был где-то в Мериз Рест. Сестра держала свою кожаный футляр еще крепче, чем прежде, но теперь она задавала себе вопрос, не потеряла ли она интерес к стеклянному кольцу и не перенесла ли свое внимание на Свон.
Сестра и Джош толковали о том, что за существо это может быть — человек с алым глазом. Она не знала, верит ли она в Дьявола с рогами и раздвоенным хвостом, но она очень хорошо знала, что Зло существует. Если он искал их в течение семи лет, то это означает, что он не всеведущ. Он мог быть коварным, мог иметь интуицию, острую как лезвие бритвы, мог уметь менять свое лицо по желанию, и поджигать людей как факел, но он был туп и имел промахи. И может самая большая его слабость была в том, что он считал себя чертовски умнее людей.
Свон замедлила осмотр, потом приблизилась к одному из более мелких стебельков. Его листочки еще были покрыты темно-красными точками от крови, текшей из ее рук. Она сняла одну из перчаток и коснулась тонкого стебелька, почувствовала покалывание, начинающееся где-то у нее в ногах, поднимающееся выше к позвоночнику, потом через руки и пальцы проникающее в растение, как слабый электрический ток.
Она с детства считала это чувство нормальным; но теперь она спрашивала себя, не было ли ее тело целиком подобно Плаксе — она принимала и проводила энергию Земли и могла направить ее через свои пальцы в семена, деревья, растения. Может, все было гораздо больше, может, она никогда на самом деле не могла понять, что это такое, но она могла закрыть глаза и видеть снова те чудесные сцены, которые ей показывало стеклянное кольцо, и она знала, что должна посвятить остаток жизни их воплощению.
По предложению Свон, основания стеблей были обвязаны тряпками и старой бумагой, чтобы предохранить насколько возможно молодые корешки от холода. Твердую почву разбивали лопатами и мотыгами, и каждые четыре-пять футов между рядами была вырыта ямка, в эти ямки наливали чистой воды, и если прислушаться при затихающем ветре, то можно было услышать, как жадно пьет земля.
Свон шла дальше, часто останавливаясь, чтобы коснуться стебля или наклониться и растереть между пальцами землю. Было похоже, как будто из ее пальцев выпрыгивают искорки. Но она чувствовала себя неловко от того, что вокруг нее все время столько людей — особенно мужчин с винтовками. Такова уж судьба, чтобы вокруг были люди, наблюдавшие за тобой, желающие дотронуться до тебя и дать тебе одежду прямо со своего плеча. Она никогда раньше не чувствовала себя особенной, и сейчас не чувствовала тоже. Ее способность заставлять злаки расти — это всего лишь то, что она умеет делать, так же как Глория может сшить из лоскутков пальто, а Пол может заставить снова заработать маленький печатный пресс. У каждого есть какой-то талант, и Свон знала, какой талант есть у нее.
