Выстрелы стихли.
Помогать было уже некому.
Один из припаркованных на дальней стороне улицы автомобилей со скрежетом смялся, просев вниз. Веером выстрелили в стороны мелкие осколки лопнувшего лобового стекла. Секундой позже еще одна машина превратилась в бесформенную груду металла, будто кто-то огромный наступил на ржавую обледеневшую крышу.
Апологет побежал.
Невидимый враг выбрался на широкую проезжую часть. За спиной разлетались в стороны перегородившие проспект автомобили. Перекресток бульвара Богдана Хмельницкого был уже рядом.
«Успеть, обязательно успеть!» — мысленно уговаривал себя Харон, надеясь, что охотничьи угодья невидимого убийцы заканчиваются границей аномального пятна.
Внезапно все стихло.
Апологет обернулся.
След из раскуроченных машин обрывался в десяти метрах за его спиной. Загадочный преследователь растворился в воздухе. Харон огляделся по сторонам, сообразив, что успел пересечь перекресток.
Будь он проклят, если когда-нибудь еще раз сунется сюда!
* * *
Около станции Советской Армии располагался Двадцать седьмой форт. Высокие металлические ворота, крепкая кирпичная стена. Поселение включало территорию бывшего рынка и небольшого, восстановленного после Катастрофы здания торгового центра. Достав из потайного кармана запасной паспорт, Харон спокойно прошел местный блокпост, беспрепятственно проникнув за высокие ворота.
Его сразу же поразило количество солдат Торговой Конфедерации, снующих в бурлящей толпе. Темно-синяя форма, нашивки с изображением герба Харькова (на зеленом фоне серебряный кадуцей и желтый рог изобилия). Интересно, что эти ребята здесь делают? Может, решили тихой сапой присоединить местный форт к Конфедерации? Конфедерация — сила. Есть ли у них апологеты, Харон не знал, но наверняка есть.
Никто в здравом уме никогда не трогал конфедератов, потому что они — желудок, сердце и легкие разрушенного войной Харькова. Они реставрировали оружие, производили пищевые продукты, фильтры для респираторов, одежду и прочее, без чего люди давно бы уже погибли. Ходили слухи, что Конфедерация собирается расширяться. Быть может, как раз за счет маленьких независимых фортов. Впрочем, местные разборки Харона интересовали в последнюю очередь. Сейчас его главным образом занимало, как раздобыть холодное оружие и батарейки к CD-плееру. Мешочек с патронами, как и фотографию с семьей, фашисты при обыске не отобрали.
Местный рынок поражал разнообразием. Апологет сразу же нашел лоток с холодным оружием, приобретя у плутоватого вида кавказца тяжелый охотничий нож с отличной центровкой. Поиски батареек заняли чуть больше времени. Какие-то скользкие типы обещали их продать, но при этом пытались настойчиво увести покупателя в какой-нибудь отдаленный уголок. Харон, понятное дело, на этот примитивный развод не велся, пару раз хорошенько обложив слишком ретивых «помощников». Батарейки нужного типа — товар редкий и дорогостоящий. Если человек его ищет, значит, он при патронах. Наконец поиски увенчались успехом. В небольшой деревянной халупе, зовущейся «Комиссионный», апологет купил элементы питания для драгоценного плеера. Мешочек с патронами похудел больше чем наполовину.
Пообедав в местной забегаловке (грибной суп, жареная курица, вареные яйца), апологет, минуя очередной блокпост, покинул форт, направившись в сторону проспекта Маршала Жукова. На душе было мирно и спокойно. Безумно дорогой обед, которым он решил себя побаловать, сделал свое дело.
Впереди ждала станция таинственной сектантской группировки «Племя».
* * *
Развернув на капоте ближайшего автомобиля подробную сталкерскую карту, Харон рассматривал переплетение харьковских улиц. Справа от Московского проспекта шли железнодорожные пути, слева — полуразрушенные высотки района Новых Домов. Высотки на карте обведены красным, значит, туда лучше не соваться. На перекрестке с улицей Харьковских Дивизий стоял маленький значок — зеленый, перечерченный крест-накрест круг. Так сталкеры обозначали спуски в коллекторы, соединенные с метро. Пожалуй, стоило рискнуть. Второго шанса жизнь ему не предоставит. То, что он чудом спасся от невидимки, уничтожившего неизвестный отряд сталкеров, наверняка исчерпало годовой запас феноменального везения. Харон принял решение и, сложив карту, поспешил к следующему перекрестку. Все-таки для продолжительных рейдов по поверхности ему следовало одеться теплее. В левый бок впилась маленькая игла, тело болезненно реагировало на непривычную нагрузку. Дыхание с хрипом вырывалось из влажного респиратора, светозащитные очки запотели. Онемевшие от холода пальцы нащупали в кармане куртки коробочку с нитроглицерином. Слава богу, на месте. Если что, он примет очередной желатиновый шарик, но пока лучше повременить.
Добежав до перекрестка, Харон остановился и снова вытащил из рюкзака карту. Люк коллектора должен находиться рядом с безымянным памятником, от которого остался один лишь плоский постамент, заваленный каменным мусором. Чуть дальше, прямо посредине проспекта, в асфальте зияла огромная заснеженная воронка, делая дальнейший путь невозможным. На карте воронка обозначена не была; получается, образовалась сравнительно недавно. Теперь не оставалось иного выхода, кроме как лезть под землю. Идти через жилой массив — чистое самоубийство, о чем недвусмысленно намекала карта. Раз люк коллектора обозначен на карте, значит, сталкеры часто им пользуются. Апологет принялся внимательно изучать перекресток. На огромной глыбе вывороченного из земли бетонного монолита алел еще один сталкерский символ — напоминающий пропеллер самолета знак радиационного заражения. Толстая стрелка под знаком указывала вниз.
Поддеть широким лезвием ножа тяжелую рифленую крышку люка удалось лишь с третьего раза. Харон с трудом отвернул чугунный блин в сторону, с любопытством заглядывая в пахнущую сыростью тьму. Ржавые металлические скобы уходили в неизвестность. Апологет включил фонарь, приобретенный в двадцать седьмом форте вместе с батарейками к плееру. Дно недалеко, глубина коллектора метров семь, не больше, но если с такой высоты навернешься — наверняка сломаешь шею. Внизу едва слышно журчала вода.
Потуже затянув лямки рюкзака, Харон начал спуск.
* * *
Туннель от Советской Армии до Маршала Жукова не был освещен. Апологет добавил мощности тусклому свету дорогого диггерского фонаря. Окружающая тьма нехотя разошлась. Увитые кабелем тюбинги сочились влагой, потолок покрывал иней. Со стороны Маршала Жукова дул холодный сквозняк, неся странные, щекочущие ноздри запахи. Харон смог уловить сладковатый аромат разлагающейся плоти. Чего доброго наткнешься на какую-нибудь флуктуацию, хотя обостренные чувства говорили об обратном. Несмотря на кромешную тьму, туннель выглядел безопасным. И все-таки что-то ощущалось… что-то эфемерное, будто брошенный мельком из тьмы внимательный оценивающий взгляд. Апологет вспомнил жуткую байку о «блуждающем туннеле», которого нет ни на одной карте. Туннель сам выбирал одинокую жертву, играя с ней, как кошка с мышкой. Чаще он убивал человека, навеки проглатывая его, заставляя до потери последних сил блуждать по кругу в поисках несуществующего выхода к ближайшей станции, но иногда мог помочь срезать путь до желанной цели. В этом случае можно было за несколько минут попасть в совершенно противоположный конец метро, благополучно минуя все мыслимые опасности и ловушки. Харон однажды встречал такого человека. Человека, которому якобы удалось проделать страшный путь до конца. Седой старик утверждал, что ему двадцать лет. Туннель все-таки взял с него плату за проезд.
