Отбившись от своих друзей, Кира насела на инструктора:
— Что же это получается? Ваш пес ошибся?
— У Аслана осечек не случается.
— Почему же он тогда на покойника лаял?
— Значит, это его кроссовки вы нашли в доме.
— Не говорите ерунду! Боцман к этому времени был уже мертв!
— Значит, он оставил их там раньше.
Что же, о такой версии подруги не подумали. И сейчас были сильно смущены, потому что последнее имеющееся у них в рукаве средство не сработало. Аслан ничем не смог им помочь, пес только еще больше все осложнил и запутал своим, мягко говоря, непонятным поведением. Ведь и на кладбище, когда отец Андрей читал у могилы Боцмана полагающиеся молитвы, пел псалмы и всячески способствовал тому, чтобы душа убиенного раба Божия Юрия попала прямиком в Царствие Небесное, пес не переставал рычать в сторону гроба. Его даже пришлось увести подальше, чтобы он своим поведением не смущал народ.
— Пожалуй, вам будет лучше уйти совсем, — наконец со вздохом признала поражение Кира. — И возьмите с Жукова четыре тысячи. Потому что мы заплатили ему за ваш приезд пять, а он сам и на тысячу не наработал.
Инструктор признательно кивнул. И повторил:
— У Аслана осечек еще не случалось. Мне даже самому любопытно, что тут у вас происходит. Если разберетесь, сообщите мне тоже. Успокойте мою совесть, потому что мой Аслан… у него осечек…
— Да-да, осечек у него не случалось, — нетерпеливо перебила его Кира. — Все в порядке, мы не в претензии. Ваш пес сделал все, что от него зависело.
Однако сам Аслан выглядел так, словно мог сделать еще очень многое. Он продолжал рваться с поводка даже после того, как гроб с телом Боцмана опустили в землю и на него упали первые комья земли. Казалось бы, земля должна была приглушить все запахи. Но пес почему-то никак не желал успокаиваться. И лишь после того, как инструктор строго приказал ему заткнуться и следовать за ним к дому, Аслан замолчал и покорно потрусил рядом с хозяином.
Но при этом на его морде застыло такое обиженное и даже оскорбленное выражение, что подругам казалось, умей пес говорить, он бы уж нашел что им всем сказать.
В общем и целом похороны Боцмана ничем грандиозным не отличались от многих скорбных сборищ, на которых подругам довелось побывать. Разве что бутылок самогона, водки, вина, ликеров и даже коньяков и виски тут было выставлено на столах куда больше, чем привыкли видеть подруги.
— Юрочка любил, когда всем находилось чего выпить для души, для веселия, — объяснила такое наличие спиртного у нее на столе сама Наталья Семеновна. — Такой он у меня был хлебосольный, вам и не передать.
И подруги поняли, что процесс трансформации Юрки Боцмана в светлого ангела наконец в ее голове успешно завершился.
— Мы с друзьями активно ищем преступника, отнявшего у вас сына, — сказала Кира старухе, желая утешить.
— Да разве же может что-нибудь меня утешить? — совершенно серьезно произнесла в ответ Наталья Семеновна. — Отняли у меня свет в окошке, зачем мне теперь и жить, сама не знаю!
Подруги не знали, что сказать. А сама Наталья Семеновна с явным упоением предавалась своему горю. Ей очень нравилось внимание широкой общественности, где ее все жалели и поминали Юрку хорошим словом, а его убийцу, кем бы он ни был, наоборот, поливали самой отборной бранью. С такой мощной психологической поддержкой друзей и соседей, подруги были уверены, Наталье Семеновне будет легче пережить свое горе. Все-таки велик русский дух. Ни один психотерапевт не поможет так, как хорошие посиделки и задушевный разговор. Выложишь все, выговоришься, а на следующий день вроде бы и не помнишь ничего, но на душе явственно полегчало.
Убедившись, что Наталье Семеновне есть чем заняться и без них, подруги осторожно выскользнули из ее дома. На поминках еще оставались девочки и Полина с Ваником. А вот Гоша с Гришей, подменив Ваника, несли теперь свое дежурство возле раскопа. Эдик с Лисицей не оставляли надежды, что рано или поздно преступник появится там. И сейчас подругам просто не сиделось за общим поминальным столом. Их тянуло в усадьбу, поближе к эпицентру событий.
Поэтому они попрощались с Натальей Семеновной и поспешили назад к своим мужчинам.
— Ну что?
С этим вопросом они ворвались в комнату, где сидели Эдик с Лисицей.
— Пока ничего.
— Сидим, ждем.
Подруги переглянулись. На их лицах было явственно написано разочарование. Они-то ожидали, что преступник уже схвачен, изобличен и через минуту будет подан им на блюде. Тем не менее Леся справилась с разочарованием и спросила:
— Хотите перекусить чего-нибудь?
Лисица кивнул. Эдик тоже был не против. Здоровье всей компании сегодня утром совершенно поправилось. Некоторая слабость, которая еще ощущалась в конечностях, быстро проходила, стоило перекусить поплотнее.
— Мне бы супчика с вермишелью и курочкой, — пожелал Лисица.
— А мне бы котлеток, — жалобно произнес Эдик. — Ну тех, Лесенька, помнишь, как ты делаешь? Из курочки… С морковочкой…
Леся едва удержалась, чтобы не рассмеяться вслух. Прежде-то оба мужчины категорически протестовали против присутствия этой самой «морковочки» в своем рационе. Обнаружив ее в котлетах, они страшно расшумелись и одно время даже перестали есть котлеты совсем. Тогда Леся пошла на хитрость, уменьшила количество моркови до минимума, а потом начала потихоньку прибавлять дозу. Однако больше одной десятой тертой моркови на девять десятых самого отборного мясного фарша все равно всунуть мужикам никогда не удавалось. Но Леся компенсировала недостаток полезных веществ в котлетах за счет обилия репчатого лука и свежей мелко порубленной зелени, а также чеснока и пряностей. Против этих продуктов в своих котлетах мужчины не возражали. И в результате котлеты получались в достаточной степени разбавленные гарниром.
— Котлетки мы поедим только дома, — вздохнула Леся.
— Вообще есть мясо — это вредно, — сказала Кира, стараясь выглядеть невозмутимой.
Но в душе ей и самой осточертела эта спартанская жизнь. Эти бесконечные бытовые трудности. Где хранить продукты? Где их готовить? Где мыть посуду? Ведь в доме решительно ничего не было предусмотрено для комфортной жизни.
— Везучий гад этот Ратковский, что ни говори.
— Почему?
— Ну смотри. И роспись ему студенты на халяву сделали. И стены возвели. А теперь еще и мы ему преступника изловим, а повезет, так и клад найдем.
— Ну, клад-то мы себе самим найдем.
— Это ты не скажи. Если земля Ратковскому принадлежит, то часть от нашей общей доли все равно его.
— Значит, мы ему ничего не скажем.
Это одобрили все, даже праведница Леся ни словечка не пикнула. Видимо, тоже считала, что будет несправедливо, если и усадьба и клад достанутся одному и тому же человеку.
