– Моя мать – трагическая героиня, а Черити Грейвз – ребенок, – сказал Дейн. Он оттолкнулся от стола, обошел его, но пошел не креслу, а к окну и стал в него смотреть.
Джессика заметила, что гроза утихает.
– Черити хочет наряжаться, хочет, чтобы все мужчины обращали на нее внимание, – сказала она. – С ее внешностью, мозгами и шармом, а он у нее есть, надо признаться, она могла бы быть знаменитой лондонской куртизанкой, но она слишком ленива, слишком отдается моменту.
– Однако это существо нацелилось на мою икону, которую никогда не видело. О существовании которой узнала от деревенского дурня, который услышал от кого-то, кто, в свою очередь, узнал от наших слуг. И все-таки она уверена, что икона стоит двадцать тысяч фунтов. Такая сумма, она сказала, единственное встречное предложение, которое ты можешь сделать, и лучше в соверенах, потому что она не доверяет бумажным деньгам. Я хотел бы знать, кто вложил ей в голову эти двадцать тысяч.
Джессика подошла к нему и встала у окна.
– Я тоже, но сейчас у нас нет на это времени, верно?
Он хохотнул:
– У нас? Не у нас, как ты отлично знаешь, а у Дейна. Этот жалкий парень под башмаком у жены и делает все, что она ему велит, – ведь она знает, что для него лучше.
– Если бы ты был под башмаком, ты бы подчинялся слепо, а это не так. Ты ищешь объяснения моим мотивам, а сейчас стараешься укоротить Черити. Ты также готовишься иметь дело с сыном. Ты стараешься поставить себя на его место, чтобы суметь быстро выяснить смысл непредвиденных реакций и ответить на них как подобает.
Она приблизилась и похлопала его по галстуку.
– Ну давай, скажи, что я «насмехаюсь», «управляю» или вытворяю еще какие-то несносные женские штучки.
– Джессика, ты шило в заднице, знаешь об этом? Если бы я не был по уши влюблен, я бы вышвырнул тебя в окошко.
Она обвила его руками за талию и положила голову ему на грудь.
– Не просто влюблен, а по уши влюблен. О, Дейн, я все-таки упаду в обморок.
– Не сейчас, – сварливо сказал он. – У меня нет времени тебя поднимать. Отцепись, Джесс. Я должен ехать в этот тошнотворный Постбридж.
Она отпрянула:
– Сейчас?
– Конечно, сейчас. Чем угодно ручаюсь, эта сука уже там, и чем скорее я покончу с этой грошовой чепухой, тем лучше. Гроза уходит, а это значит, что у меня есть несколько часов относительно светлого времени. А значит, меньше вероятность свалиться в канаву и сломать себе шею. – Он быстро обошел стол и двинулся к двери.
– Дейн, постарайся не набрасываться на них, – окликнула она его.
Он раздраженно оглянулся:
– По-моему, предполагалось, что я должен ее морально уничтожить.
– Да, но не испугай мальчика. Если он удерет, его будет чертовски трудно поймать. Может, мне пойти с тобой?
– Джессика, я справлюсь, – сказал Дейн. – Не совсем уж я ни на что не годен.
– Но ты не привык иметь дело с детьми, – сказала она. – Иногда их поведение загадочно.
– Джессика, я намерен забрать звереныша, – хмуро сказал он. – Не собираюсь разгадывать головоломки. Я его заберу, привезу к тебе, и можешь кудахтать над ним сколько душе угодно. – Он подошел к двери и пинком открыл ее. – Для начала можешь придумать, что с ним делать, потому что пусть меня повесят, но я не в силах догадаться.
Дейн решил взять с собой кучера, но карету не брать.
Фелпс знал здесь все дороги, все тропинки и коровьи тропы. Даже если снова начнется гроза, Фелпс доведет его до Постбриджа.
И вообще – раз он помог хозяйке устроить мужу неприятности, пусть поможет ему из них выбраться. Дейн не понимал, как Джессике удалось уговорить лояльного кучера предать хозяина, но вскоре он увидел, что она не совсем уж обвела мужика вокруг пальца. Когда Джессика ворвалась в конюшню в последний раз попроситься поехать вместе с ними, Фелпс не пошел на компромисс. Он сказал Дейну:
– Может, если ее светлость сделает посылочку для парня, ей будет легче. Она беспокоится, что ему холодно, голодно, а вам будет некогда это заметить. Может, она найдет ему какую-то игрушку или еще что-нибудь, чем заняться.
Дейн посмотрел на Джессику.
– Полагаю, надо это сделать, – сказала она. – Хотя лучше бы я сама была там.
– Тебя там не будет, так что выброси эту мысль из головы, – сказал Дейн. – Даю тебе четверть часа, чтобы собрать чертову посылку, и это все.
Через пятнадцать минут Дейн сел на коня и оглянулся на дверь. Он подождал еще пять минут и поехал к дороге, оставив Фелпса разбираться с посылкой и ее светлостью.
Фелпс догнал его за главными воротами Аткорта.
– Ее задержала игрушка, – сказал он, пристраивая свою лошадь рядом.
Несколько минут они ехали в молчании. Наконец Фелпс сказал:
– Может быть, мне не надо было помогать ей искать мальчишку, но я беспокоился о нем с тех пор, как услышал, что Энни Гич отбросила копыта.
Фелпс объяснил, что старая повитуха была для Доминика единственной матерью.
– Когда Энни умерла, никто не захотел заботиться о малыше, – сказал Фелпс. – Как я понял, его мать устроила сцену перед вашей женой, воображая, что вы что-то сделаете, может, дадите ей денег, чтобы она уехала, или найдете няню для паренька. Но вы никого не посылали искать ее, даже когда мальчик устраивал в деревне безобразия.
– Я не знал, что он бесчинствует, – сердито прервал его Дейн. – Мне никто не говорил, даже ты.
– Это не мое дело, – сказал Фелпс. – Не говоря о том, откуда мне было знать, как вы поступите? Ее светлость сказала – вышлете, вот что у вас на уме. Обоих, мать и мальчика. Ну, я так понимаю, меня это не устраивало, милорд. Однажды я уже стоял в стороне, наблюдая, как ваш отец поступает дурно. Я был молодой, когда он вас выслал из дома. И я подумал – джентри лучше знают, чем деревенский парень. Но сейчас мне полстолетия, и я по-другому смотрю на вещи.
– Не говоря о том, что моя жена могла бы уговорить тебя поискать фею в своих карманах, если бы ее это устраивало, – проворчал Дейн. – Я должен считать удачей, что она не уговорила тебя спрятать ее в седельной сумке.
– Она пыталась. – Фелпс усмехнулся. – Я ей сказал, что пусть лучше готовится к приезду паренька – найдет Ваших деревянных солдатиков, велит горничной обустроить детскую.
– Я сказал, что заберу его, – холодно сообщил кучеру Дейн. – Я не говорил, что мерзкий попрошайка может жить в моем доме, спать в моей детской… – Он оборвал себя, живот скрутила боль.
Фелпс не отвечал. Он смотрел прямо перед собой на дорогу.
Дейн подождал, когда улягутся внутренности. Они проехали не меньше мили, прежде чем внутренние узлы разошлись до приемлемого уровня.
