Не очень-то я умная. Я видела «Освобождение» и знаю, что они могут сделать с заложниками, а ведь я уже сказала, будто они спят со свиньями, — не очень хорошее начало, хотя я могу и извиниться. От меня не укрылось, как сверкнули зубы главаря, когда он коротко улыбнулся, а потом прикрыл рот рукой, стоило остальной банде разогреться, начать тыкать в меня пальцами и снова и снова называть расисткой, хотя я ясно объяснила, на каких принципах зиждется мое мировоззрение. Парень в дверях приказал всем замолчать, даже призвал к рассудку особенно рьяных и пьяных крикунов, а потом схватил меня и потащил наружу, вдоль стены и к месту преступления, то есть к окну, в которое я подглядывала.
— Здесь ты сделаешь вид, что убьешь меня, а на самом деле отпустишь? — с тревогой спросила я. В общем-то, я не сомневалась, что он побьет меня.
Он хмыкнул:
— Ты — Тамара? Да?
Я ничего не понимала.
— Откуда тебе?.. — Потом меня осенило: — Ты Уэсли? Настала его очередь изумляться:
— Артур рассказал тебе обо мне?
— Артур? Ах да, конечно же Артур. Он все время говорит о тебе. Парень явно смутился:
— Он рассказал мне о тебе.
— Правда?
Вот уж не думала, что Артур станет говорить обо мне. Вот и призадумалась, хорошо это или плохо.
— Куришь?
Я взяла сигарету, и он чиркнул спичкой. Когда она разгорелась, я смогла рассмотреть его лицо. Кожа была цвета молочного шоколада, не эбонитовой, но очень красивого оттенка. Глаза темные и большие, длинные ресницы. И мне сразу же стало обидно оттого, сколько карманных денег я потратила в прошлой жизни, чтобы сделать себе пушистые ресницы. Рот большой, губы сочные, зубы идеально прямые и белые. Отличный подбородок, красивая линия щек. Парень был настолько красив, что я ощутила ревность. Он был выше меня, выше на целую голову. Спичка догорела у него в руке, и он бросил ее. Тогда я поняла, что он тоже меня рассматривал. Потом он зажег другую спичку, и я в конце концов вдохнула табачный дым. Довольно много прошло времени.
— Спасибо.
— Не стоит.
— Какого черта ты тут делаешь? А? Куришь с ней? Она же член сумасшедшей семейки, ты не забыл?
Из-за угла появилась еще одна девица, и тогда первая, нетвердо стоя на ногах, направилась к нам, наполняя воздух ароматом подарочной корзинки «Боди Шоп»
[56]
.
— Успокойся, Кейт, — сказал Уэсли.
— Ну нет, с чего бы мне, черт тебя подери, успокаиваться?
Выдав пьяную тираду, она стала бить Уэсли сумочкой и занималась этим довольно долго, пока подружка не оттащила ее.
— Отлично, — проговорила она, оттолкнув подружку, потом схватилась за нее и едва не повалилась вместе с ней на землю. — Все равно я иду домой.
— Ого, — выдохнула я, глядя на Уэсли.
— Мне не больно.
— Подделкой под «Луис Виттон»? Шутишь? Мне было больно от одного ее вида.
— Снобка, — засмеялся Уэсли.
— А ты плохой дружок.
— Она мне не подружка.
— Все равно.
— Хочешь выпить?
Я кивнула, пожалуй, слишком радостно, отчего Уэсли рассмеялся и исчез в окне. Я последовала за ним.
— Эй, Уэсли, ты же не собираешься поить Ханну Монтану нашим пивом?
Уэсли проигнорировал Гарри и вручил мне банку.
— Что это?
— «Алмазное белое».
— Никогда не слышала о таком.
— Как же мне объяснить, чтобы ты поняла? — Он задумался. — Считай, что это шампанское, но сделанное из яблок.
У меня округлились глаза:
— Если ты думаешь, что я пью шампанское, то ты меня совсем не знаешь.
— Ну не знаю, и что? Это сидр. Американцы зовут его крепким сидром.
— Я не американка.
— Но выговор у тебя не ирландский.
— И ты не похож на ирландца. Хотя, может быть, ты и ирландец, ведь ирландцы тоже меняются. — Я тяжело вздохнула, изображая сарказм. — Один Бог знает, кто мы есть!
— У моей мамы рыжие волосы и веснушки.
— Не исключено, что она шведка.
Уэсли рассмеялся, после чего показал мне на камень за моей спиной, и я села на него. Он сел напротив меня.
— А твой папа откуда?
— С Мадагаскара.
— Здорово! Как в кино?
— Да уж, в точности как у Диснея, — печально проговорил он.
— Ты был там?
— Нет.
— А почему он оказался тут?
— Потому.
— А… — Я с пониманием кивнула. — Отличная причина на все случаи жизни.
Мы засмеялись.
В соседней комнате кто-то вновь сказал, что я расистка.
— У меня в мыслях ничего не было, кроме твоей одежды, — тихонько произнесла я. — Ты одет лучше, чем здешний Джон Бой и Мэри Эллен, которая вышла во двор в поддельных угги и пыхтя, как Дьюбери.
Уэсли засмеялся и одновременно вздохнул, не сводя с меня пристального взгляда.
— Она не моя девушка.
— Ты уже говорил. Однако мой супер-шпионский бинокль говорит другое.
— Ну, это было всего лишь… — Он вынул изо рта сигарету и положил окурок в банку. Мне стало это приятно. Я почувствовала себя почти что мамой, которая вернулась домой и обнаружила тарарам, устроенный детьми. — Знаешь, есть такие автобусы, — произнес он, — настоящие автобусы с рулем, которые возят людей туда, где поднимается дым.
— Где они стоят? — переспросила я, словно вдруг узнала о лекарстве от рака. — Отсюда…
— В Даншоглине. Полчаса, если на машине.
— Как ты добираешься туда?
— Папа меня отвозит.
А мой папа умер.
— Кстати, это твоя? — Он порылся в сумке и вытащил ручку. Одну из тех, что я стащила из стола Артура и обронила накануне.
Было же у меня такое чувство, как будто кто-то следил за мной. За мной кто-то следил.
— Где ты был вчера?
— Я…
Он задумался.
— Чего тут думать? — набросилась я на него.
— Не знаю. Нет. Да. Нет, не знаю. Ручку я нашел вчера, если ты об этом.
