– Вот эта, – Гош показал на самоходку с длиннющим стволом, – с двадцати километров запросто попадает в футбольное поле.
– Так возьмем! – потребовал Большой, тут же сворачивая к такой меткой и дальнобойной пушке.
– Не спеши! – Гош подтянулся и заглянул в кузов одного из грузовиков. – Мама! Это мне снится… Так, ладно, дальше, дальше! А где у нас лючник?
Он подошел к ближайшему транспортеру, уверенно сунул руку в пазуху на его борту и вытащил нечто похожее на гаечный ключ. Удовлетворенно хмыкнул и ловко вскарабкался на одну из машин в последнем ряду, ту, что с огромной казенной частью. Спихнул на бетон тело в черном комбинезоне. Зацепил ключом небольшой граненый выступ, провернул его, поднатужился и откинул люк. Нырнул головой вниз в недра машины и заорал так, что Цыган с Большим даже испугались.
– Мама!!! – крикнул Гош. – Разбудите меня кто-нибудь!!! Этого не может быть!!!
– Батяню-комбата встретил, – объяснил Цыган Большому.
– Идиот, – сказал Гош уже нормальным голосом, высовываясь наружу. – Ты даже не представляешь, как нам повезло. Там полный боекомплект! А каждая дура, между прочим, весит по сто восемьдесят кило. Чем бы мы их ворочали, а? Большим и толстым?
– Я не толстый, – обиделся Большой.
Цыган забрался на броню и заглянул в люк. Его взору открылся громадный барабан наподобие револьверного. В захватах барабана лежали продолговатые серые металлические тела с небольшими хвостиками, как у авиационной бомбы.
– Двадцать, – сказал Гош так гордо, будто сам эти штуки сюда загрузил. – А в грузовике заряды. Если поднатужимся, и взрыватели найдем. Секундочку… – Он вскрыл соседний люк, свесился вниз, пошарил и выволок наружу деревянный ящичек. Откинул замки и любовно погладил лежащий внутри замысловатый прибор.
– Прицел? – догадался Цыган. – А что это вообще такое?
– Самоходная установка два-эс-четыре «Тюльпан». Калибр двести сорок миллиметров. Вот в ее ствол голова наверняка пролезет.
– Да нет, вот это, в барабане.
– Мины. Это самые что ни на есть мины, дружище. Фугаски. Воронка останется такая, что два грузовика закопать можно. Теперь нужно эту штуку завести, найти взрыватели, и Тула наша. Да что Тула, бери повыше. Никогда не хотел Мавзолей Ленина стереть с лица земли?
Цыган поморщился.
– Нет, если хочешь, можно и мавзолей Димитрова тоже, – щедро пообещал Гош. – Лишь бы оно поехало.
– Не мы строили, не нам и рушить, – сказал Цыган.
– Как вам угодно. Главное другое. Из этой штуки я гарантированно с пяти километров попаду в Тулу.
– Тула сама не больше пяти километров в поперечнике, – заметил снизу Большой.
– Так я же и сказал – га-ран-ти-ро-ван-но.
Цыган осторожно погладил толстенный ствол.
– И как она стреляет?
– Увидишь. Мы справимся. Большой, не в службу, а в дружбу, подгони сюда тягач.
Большой кивнул и ушел. Заметно было, что он старается не глядеть на лежащих там и сям мертвецов.
– Откуда ты знаешь, что он может водить тягач? – спросил Цыган, провожая Большого взглядом.
– А я и не знаю, – радостно ответил Гош, откладывая прицел и ныряя внутрь машины. – Вот сейчас и посмотрим, что он умеет, а чего нет.
Цыган опять поморщился.
– Ствол откидывается, да? – спросил он. – Встает почти вертикально, опирается на плиту. Вон она, под чехлом, я понял. А как заряжать?
– Умница, – донеслось снизу. – Заряжать элементарно. Ствол переламывается, как у охотничьего ружья. Мина специальным толкателем подается снизу на направляющие и досылается в ствол. Все на автоматике, наше дело только обвязать мину зарядами. И по высокой параболе – бух!
– Я себе представляю, как сложно наводить. Ты поэтому не хочешь брать пушку? С ней еще труднее?
Гош высунулся из люка и положил на броню три шлемофона.
– Это безумно трудно, – сказал он уже без прежнего радостного пафоса. – Я на пушке вообще не умею, а миномет… Видишь эти «МТ-ЛБ»? Ну, транспортеры? Они под завязку набиты аппаратурой наведения. Здесь команда должна суетиться – человек двадцать. И я в их работе ни черта не смыслю. Но ты не беспокойся, мы на глазок наведем.
– И прямо в «Белый дом».
У ворот части взревел двигатель тягача. Потом раздался громкий рокочущий лязг.
– Умеет Большой, – улыбнулся Гош. – Наверняка когда-то шуровал на тракторе.
– Ты знал?
– Мне казалось, что он вырос в деревне. Уж больно ловко парень со скотиной обращался. А вообще-то наш Большой… Нет, не скажу. Есть догадка, но потом. Все потом. Где взрыватели?
– Хочешь, посмотрю в грузовике?
Гош кивнул. Железный лязг приближался.
– Знаешь, дружище, – сказал Гош. – А нам ведь дико повезло. Безумно. Патологически. Эти ребята отправлялись на полевой выход. И стрельбище у них совсем рядом. Иначе черта с два машины несли бы боекомплект. И черта с три мы бы смогли закинуть мины на броню. Подели сто восемьдесят кило на восемь рук. И два метра погрузочная высота. Да еще полдня шарить по артиллерийским складам. Мы бы просто умерли.
– А пушка? – в очередной раз спросил Цыган.
– Да что ты зациклился на этой громадине? Ствол длиной тринадцать метров покоя не дает? Фаллический символ разглядел?! Там вообще самый легкий снаряд тянет на двести. И не умею я из пушки, сказано же тебе!
– Прости. Очень уж она… Внушительная.
– Скажи прямо – красивая. Разве нет?
– Красивая, – согласился Цыган.
– Она жутко красивая, – мечтательно произнес Гош. – Знаешь, как называется? «Гиацинт». Но нам она ни к чему. А вот по артскладам все равно придется лазить. Нужно пулемет на башню. И для тягача патроны не помешают. Ох и муторное же это дело – война…
Тягач, надсадно ревя, подкатился к миномету с тыла. Гош бросил Цыгану шлемофон, и тот его поспешно надел.
– Идиотизм, – сказал Гош. – Я – командир самоходной минометной установки сержант Дымов. Какой идиотизм…
* * *
Серый от усталости и поэтому еще более хмурый, Костя швырнул седло и уздечку под забор. Вороной Генри мирно пощипывал травку подальше от свиста турбодизелей, не ведая, что сейчас его бросят. Цыган уселся за руль «Лендровера», Большой за рычаги миномета. Костя взобрался на башню самоходки и под руководством Гоша наладил связь. Можно было двигаться. Гош махнул рукой – поехали! – и убежал в тягач. Моторы взвыли. Генри шарахнулся в сторону и вопросительно заржал. Костя поспешно скрылся в башне. Машины тронулись. Вслед за ними поскакал жеребец. И отстал только километров через десять. То ли отчаялся учуять хозяина, то ли понял, что случилось.
В башне Костя сначала методично бился лбом о броню, а потом обгрызенными ногтями принялся сдирать с железа мутную черно-белую фотографию некрасивой голой девчонки с широко раздвинутыми ногами. Отодрал, порвал в клочки и стал искать, что бы еще изничтожить. Вчера он выбился из сил, переживая свою ошибку, из-за которой погибли Сан Сеич и Белый. Сегодня винил себя в том, что Женя к месту встречи так и не пришла. Конечно, в первом случае он был не совсем прав, а во втором не прав вовсе. Но так мог считать кто угодно, только не Костя. А еще он страшно расстраивался из-за брошенного коня.
