Боян действительно заснул, и я пока не стал его будить, а склонился над крошечным монитором димкиного телефончика. И пошел-пошел-поехал по Сети. Моего абонента звали Данки, и чтобы пробиться к нему, пришлось трижды набирать длинный пароль. Не знаю, почему он выбрал себе такой странный ник – «Ослик», – не знаю даже, какого он пола, да мне и все равно. Главная прелесть Данки в том, что он букмекер-невидимка. Без лица, без имени, с одним только сетевым адресом, на который не выйдешь случайно. «Черный» букмекер, незарегистрированный, попросту говоря – нелегальный. Сосватал мне его, что интересно, мой собственный папочка.
Я очень редко обращаюсь к Данки, не чаще раза за сезон, и только когда знаю «верняк». Ставлю понемногу, выигрываю тоже, но сотня тысяч, которая в итоге осела в Швейцарии – это мой личный страховой фонд, на самый-самый черный день. Увы, сегодня он не спасет. Мне нужно действительно много денег. Потому что если я завтра выиграю даун – а я его выиграю, – то весьма недешево. Чтобы хватило и за отца расплатиться, и себе весьма надолго. Очень уж, понимаете, глупо рисковать жизнью всего лишь за официальные двести тысяч.
На Димона ставили один к десяти (внутренне я хихикнул). «Данки, как изменится коэффициент, если русские объявят замену?» Ответ пришел через минуту: «Никак. У русских нет хорошего скоростника». М-м, как боязно спросить, что будет, если на гору выйдет русский слаломист… Такой информацией не бросаются. А вдруг кто-нибудь из менеджеров наших конкурентов отслеживает «черный тотализатор»? Так и быть, подожду до одиннадцати часов. Но уже сейчас ясно – вступать в игру нужно хотя бы тысяч на сто. А в идеале на двести. Причем чужих. Проиграю – не отдам. Свой заветный швейцарский стольник для черного дня я лучше поберегу немного. Денек сегодня поганый, но, думаю, бывает еще чернее… Я растолкал Бояна. Фраза «Мне нужна твоя помощь» уже от зубов отскакивала. «Боян, ты очень любишь свою машину?» – «Это твоя машина. Документы я оформлю завтра. А в чем дело? Чем могу помочь? Извини, Павел, я не хотел ломать твой дубль. Но мне нужно было, понимаешь, нужно!» Взгляд честный, дальше некуда. Конечно, ему нужно было. С кем еще силой меряться, как не со мной? «Можешь оставить машину себе. А мне взамен дашь беспроцентную ссуду. Ненадолго, буквально на сутки. Но безо всяких расписок, под честное слово. И прямо сейчас». – «Конечно, Павел. Сколько?» – «Сколько заработал сегодня». Вот и еще одна челюсть отпала. Прямо вечер падающих челюстей. «Двести?!» – «Вот именно». Да, машину он любил очень. «А ты правда отдашь?» – «Куда я денусь, мы же с Крис к тебе в гости собираемся». Как ни странно, этот дурацкий аргумент подействовал. Боян вытащил свой телефон, и уже через десять минут трансфер пошел. Неплохо было бы попросить Бояна сделать за меня ставку, но он на такое не согласился бы ни за что. В случае провала мне грозили всего лишь вселенский позор и жуткое безденежье, а у него безвременно почила бы яркая карьера. «Спасибо, друг. А теперь уходи и забудь об этом разговоре». – «Павел, у тебя неприятности?» – «Ну… Скажем так, я хочу выручить одного человека, попавшего в беду». Надо же – не соврал. Какой я сегодня хороший. Вот, оставил другу его любимую машинку…
Ставку я оформил тут же, чтобы деньги лишней минуты не светились на счете, пусть и анонимном, но все равно моем. Вызвонил поверенного. Долго уговаривал его продать все ценные бумаги, какие у меня есть. Дал на это два часа максимум. Перевел в Москву триста двадцать пять тысяч. Лег и стал ждать развития событий. Часом позже отправил еще триста – нормально акции продались, – остался гол как сокол, но всем доволен. Мама какое-то время могла ни о чем не беспокоиться, а меня ожидало такое приключеньице, какое не всякому лыжнику выпадает. Я даже забыл, что именно завтра приезжает Крис. Стыдно, конечно, но мне было не до нее.
Потом состоялся долгий разговор с тренером. Потом явилась Мария. «Паш, ты ведь знаешь, сколько я выиграла. С твоей помощью. Я эти деньги не успела никуда вложить, бери хоть все, отдашь когда сможешь». – «Ни-ког-да! Никогда не смогу и никогда не возьму». Минут пять мы препирались, наконец Машка поняла, что я непоколебим, и завела другую песню, которой я совсем уж не ожидал. «Паш, дорогой, прости…» – «За что?!» – «Я не смогу завтра выйти на гору. Очень хочу, но не могу». – «Да что ты, Маша, какая глупость, зачем…» – «Понимаешь, мне страшно. Если бы нормальный скоростной, я бы поехала. А вот „Ди Челлендж“ не для меня. Извини. Пашка, ты не понимаешь. Я… Я так хотела пройти вместе с тобой круг почета!» Какие люди кругом – чистый восторг. Я от умиления чуть не прослезился. Наговорил Машке комплиментов, даже поцеловал, и выставил за дверь. Потом захлопнул ее перед носом у Генки, который пришел меня настраивать на победу. Илюха зачем-то ко мне лез, я и его послал. А в одиннадцать, прежде чем вернуть Димону телефон, опять связался с Данки. Информация о замене уже прошла. Что ж, господа букмекеры, вы можете твердить, будто у русских нет хорошего скоростника, но коэффициент изменился-таки. Семь к одному потянула моя фамилия. Спорю, утром будет шесть. Только бы не меньше. Тогда я заработаю миллион двести чистыми. Если выиграю, конечно.
Но я был должен, обязан выиграть.
Глава 5
У Дональда Киркпатрика было сразу два прозвища среди друзей – Кирк и Патрик. Что естественно. А вот за глаза его обзывали Канадский Лесоруб. Тоже неспроста. И парочку эпохальных «свалок», из которых он выходил совершенно невредимым, а вот подвернувшиеся ему соперники – нет, я отсмотрел и тщательным образом проанализировал. Именно этот канадец, многократный золотой призер «Даунхилл Челлендж», завтрашний фаворит, с наибольшей вероятностью мог отнять у меня первое место, на которое я нацелился. Дон блестяще ходил скоростной и легко сшибал наземь всех, кто пытался вытолкнуть его с трассы. Дрался бескомпромиссно и смело, подрезая и отшвыривая преследователей даже на высоких скоростях. Устойчивость у парня была невероятная, «чувство трассы» отменное. Даже полный чайник, бросив на канадца мимолетный взгляд, сказал бы мне – парень, не валяй дурака. Случись этому почти двухметровому здоровяку тебя бортануть, и ты полетишь как олимпиец. Дальше, выше, больнее.
Но, поскольку чайники ввиду отстутствия таковых в гостинице не лезли ко мне с советами, я решил не переживать из-за очевидных вещей. Бортоваться с канадцем нам вряд ли придется, для меня это могила, и я уж постараюсь Лесорубу не подставиться. Сложность заключалась в другом. Киркпатрику вообще не было особого резона со мной сшибаться. Увы, с равным блеском он мог просто «объехать» меня. Как нарочно мне противостоял не человек, а сплав талантов – мало того, что опытный и удачливый «челленджер», так еще и один из самых отчаянных скоростников планеты. И весь мой высоченный IQ разбивался об эти его способности. Как я ни бился над возможной тактикой борьбы на трассе, меня постоянно выносило на один и тот же вариант, откровенно лобовой. Спортсмену моего уровня, решившемуся «сделать» Дона на его родном поле, вообще не требовались мозги. Только сила воли. Но такая, чтобы об нее можно было узлом завязать горную лыжу.
Примерно то же самое думал и тренер. «Равняйся по этому Патрику, – сказал он. – Ты должен войти в „горлышко“ рядом с ним. Там участок интенсивного разгона, а ты на дюжину кило легче канадца. Представь, какое у него преимущество на скоростях меньше сотни. Здесь он объективно приемистее. Так что „горлышко“ тебе нужно облизать идеально. Если отстанешь, потом будет очень трудно наверстать. А на выходе вы уже оба разлетитесь под сто десять, начнется чистая аэродинамика. Поведешь себя правильно – он не оторвется. И я бы на твоем месте не пытался обгонять, а сел бы канадцу на хвост. Опасно сел бы, вплотную. Он будет смотреть, как ты там, сзади, начнет психовать, и не дальше второго чек-пойнта ошибется. Причем так ошибется, что тебе останется только красиво финишировать».
